Я пропустил девушек на заднее сиденье, сел третьим и максимально нейтрально отрапортовал:

– Отец – подполковник, мама – библиотекарь. Родни в торговле и сфере обслуживания нет.

Он завел мотор и, вырулив на дорогу, уточнил с иронией:

– Ага, значит, машину у булочной по утрам разгружаешь? Вагоны на овощебазе для тебя пока тяжеловаты.

– Дядя! – Тома, словно защищая, накрыла мою ладонь.

Я обрадованно переплел наши пальцы и улыбнулся:

– Можно и головой работать.

– Да? – продолжил ехидничать родственник. – Научишь?

Достал. Я так тоже могу.

– Да вы уже ученый. – Я чуть наклонился и мягко провел свободной ладонью по спинке переднего сиденья «Волги». – Ученого учить – только портить.

Он хмыкнул и, на удивление, промолчал.

– Суждены нам благие порывы, – извиняясь за это бодание, негромко пробормотал я Томе, откинувшись назад. – Да! Подарок-то я и забыл! С днем рождения! – Достал из сумки здоровенный набор голландских фломастеров.

Дядя попытался углядеть подарок в зеркальце, но я, зловредно улыбнувшись, опустил его пониже.

Глаза Томы блаженно замерцали, и я понял, что, будь мы одни… Но мы были, к сожалению, не одни, и все ограничилось благодарным поглаживанием по предплечью, а потом девушки восторженно защебетали, сравнивая цвета.

Машина, сбавив скорость, свернула в кое-как присыпанный гравием проулок, потряслась метров сто на ямках, миновала колодец и заехала в распахнутые ворота. Мы вышли, я огляделся. Довольно большой участок, вокруг – низенький хлипкий забор, по периметру еще голые кусты малины и смородины, ближе к даче – довольно большой огород. Сам дом невелик: одноэтажный, деревянный, давно не крашенный, под высокой двускатной крышей с кирпичной трубой, небольшие низкие окна в мелкую расстекловку… Ничего необычного.

С веранды, пристально меня разглядывая, спускается стройная красивая женщина. Я с восхищением посмотрел на нее, на Тому, обратно на женщину и испытал острое сожаление по поводу отсутствия еще одного букета. Остановил взгляд на Томе, безнадежно махнул рукой и протянул:

– А, согласен…

Тома густо залилась краской и спряталась за букет. Ее мама, а это однозначно была она, слишком велико сходство, звонко засмеялась:

– Томик, а ты не говорила, что он мелкий подхалим.

– Ну уж мелкий, – делано обиделся я. – К осени вытянусь.