Я колебался лишь миг:

– Нет, – сказал решительно, – у нее все хорошо, ничего не надо.

– Что-нибудь еще? – уточнила Жозефина Ивановна светским тоном и убрала фотографии к письму.

– Все, – пожал я плечами, – если что, я в гостинице «Москва» еще три дня буду ночевать. Приятно было познакомиться.

Я успел сделать лишь два шага к лотку с самсой, как мне в спину полетело:

– Андрей, подожди.

Обернулся с недоумением на лице.

– Подожди, – повторила она и прикусила уголок губы.

Улыбка опять самовольно выползла на мое лицо:

– Томка так же делает.

Женщина вопросительно округлила аккуратную бровь.

– Она тоже губы вот так прикусывает, когда пыхтит над сложной задачкой, – пояснил я.

Жозефина Ивановна на миг замерла, а потом порывисто кивнула сама себе, словно придя к какому-то решению, и двинулась в том же направлении, что и я.

– Пошли, – приказала, проходя мимо, – посидим в одном месте, поговорим.

Я с сожалением посмотрел на самсу.

– Там и поедим, – добавила она не оборачиваясь.

«Глаза у нее, что ли, на затылке?» – подивился я, догнав и пристроившись сбоку.

Мы прошли мимо рынка, улица начала сужаться.

– Сюда. – Жозефина Ивановна коротко глянула на меня и свернула под арку в узкий и темный проход.

Мы углубилась в дебри старой махалли. Город здесь был словно вывернут наизнанку: по обе стороны тесных улочек тянулись переходящие друг в друга глухие задние стены из облупившегося сырца и самана; фасады домов смотрели в закрытые от посторонних взглядов внутренние дворики.