Сергей Викторович поглядел на Дика с некоторой даже жалостью. Потом оглянулся на переминающегося научного сотрудника и решил упростить ситуацию:

– Саш, не в службу, а в дружбу… Вы без рыбы, меня тоже рыболовничать не тянет. Так что ухи не будет. Бутерброды мы уже съели. Сходи в поселок, купи чего-нибудь к чаю, а?

Когда Александр, уже несколько лет как традиционно величаемый по отчеству – Дмитриевичем, – удалился через пляж, шелестя обсохшими песчаными холмиками и похрустывая сухой поречной травой, Дик понимающе приподнял бровь:

– Что, я так сильно не попал в ситуацию?

Сергей Викторович только молча развел руками.

– Хм… – качнул головой. Дик, – А вообще у тебя какое впечатление от Крыма? Ты же там был?

– Странные впечатления, Дик, странные, и не только от Крыма, – вздохнул Сергей Викторович, – я с тобой когда виделся в последний раз, в декабре? Так вот тогда еще ничего такого не чувствовалось… Ну вот совсем! А потом как-то очень быстро стало все меняться в совершенно неожиданном направлении… Начну, наверное, с наименее значимого: с Брежнева. К нему внезапно вернулась и адекватность, и активность. Нет, он, конечно, не помолодел… Но вот пример: в Крыму был тяжелый марафон, непростой физически даже для меня, а он его почти вытянул, лишь в самой концовке пришлось подпирать его Сусловым. Почти как во времена Праги, когда Ильич мог вести переговоры по восемнадцать часов. Это было неожиданно, и не только для меня.

– И правда – неожиданно, – протянул Дик задумчиво. – У нас его уже совсем списали. Спасибо, это действительно интересно.

– Второе, что очевидно вблизи: успешная мобилизация консерваторов, словно они нашли волшебный ключик сразу и к Брежневу, и к Андропову. Причем я не вижу, что в ряду новостей могло к такому привести. Разве что этот ваш пресловутый «план „Полония“» их так взбодрил, но сомневаюсь…

– Если он есть на самом деле, а не написан на Лубянке, – посомневался Дик.

– Ай, Дик, брось! – всплеснул руками Сергей Викторович. – Читал я этот документ – не наш. Это очень, знаешь ли, чувствуется, даже в слоге, в образе мышления. Не знаю, где вы там потекли – в Госдепе, в ЦРУ, в РЭНДе, – но план точно вами писан. У нас просто нет людей такое сделать.

– Ну не знаю… Поверь – я его не видел. Есть, конечно, у нас суета в этом направлении, вокруг Бжезинского и Маски. Но вот чтобы именно долгосрочный план по дестабилизации… Вернусь – обязательно поинтересуюсь.

– Поинтересуйся… Так вот, возвращаясь к нашим баранам. План мог быть воспринят у нас как фактическое объявление войны – одно дело высекать искры в третьем мире, другое дело – прямо в сердце соцсодружества. Но если взглянуть на это с другой стороны, то там принципиально нового не так и много, разве что стратегической глубины добавилось, готовности расшатывать ситуацию даже не годами, а десятилетиями. В общем… Не могло это вызвать такую широкую реакцию, захватывающую все стороны жизни. Что-то есть еще помимо этого, важнее. Намного важнее. Словно кто-то открыл им «кладезь бездны», так сказать.