– Раньше чем через пятнадцать минут не закончим, командир. Руку пока набиваем, – сообщил Алик.

– Главное – чтобы не многострадальную морду! Как придете – так придете. Я не тороплю. – И Саша пошел к машинам, аккуратно припаркованным в тени деревьев, что росли около школы. Меня, кстати, здание учебного заведения еще вчера изумило – оно было самым большим не только в Загатье, но и, по словам Люка, во всех деревнях в округе. Хотя удивлялся я недолго – в двухэтажной школе было всего восемь классных комнат, и, учитывая, что она единственная в радиусе километров пятнадцати, этого хватало едва-едва.

– Товарищ Окунев, так какая она, индейская стрижка, а?

– А? Что? – Я не ожидал, что шутка Фермера так зацепит Емелю.

– Ну, стрижка, про которую товарищ командир говорил…

– А, это… Тебе точняк не пойдет, старшина. – Вдаваться в подробности не хотелось, но решение пришло само собой: – Прутик дай! Вон из метлы выдерни, да подлиннее, чтобы мне наклоняться не пришлось.

Алик на время перестал щелкать машинкой и с интересом следил за тем, как Несвидов потрошит хозинвентарь. Не то чтобы нам нравилось глумиться над предками, но иногда их непосредственная, в чем-то даже детская реакция на многие кажущиеся нам привычными вещи поднимала настроение. Впрочем, у них тоже получалось время от времени отплачивать той же монетой, особенно в вопросах географии и быта. И только «высокое» положение спасало порой меня и друзей от конфузов. Хотя это мы так думаем, ведь местные вряд ли обсуждают проколы при нас. И от этого иной раз я лично испытываю нешуточный дискомфорт – «фильтровать» все, что говоришь, тяжко. Тем более что мужики уже давно стали своими, второй месяц пошел, как по немецким тылам вместе мотаемся.

Взяв прутик, я изобразил на утоптанной земле профиль человеческой головы, кое-как нацарапал глаза и уши, а потом штриховкой нарисовал качественный панковский «ирокез»:

– Ну как, Емеля, соорудить тебе такое на башне? – ехидно поинтересовался Алик.

– Да ну вас, к едрене маме, товарищи командиры! – надулся старшина. – Это где ж такую херню на башке носят-то?

– В Америке, брат. Индейцы.

– Еще в Канаде, – добавил Тотен, стирая сапогом мои художества.

– Ну, Америка далеко, – с глубокомысленным видом заявил Емельян. – Никто и не узнает, что это за… – Определение он явственно подобрал куда хлеще первого, но в последний момент сдержался. – Чудо у меня на голове. Еще за сбежавшего из «желтого дома» примут, так что я, товарищи командиры, категорицки отказываюсь.

Воспользовавшись тем, что Тотен меня не стриг, и потому непоправимого ущерба моей внешности нанесено быть не могло, я повернулся к старшине – Емеля улыбался во весь рот!