– Конечно, – подтвердил Павел. – И, кстати, почему ты начал с донесения по Украине? Я в маразм еще не впал, и первое сообщение на интересующую нас тему было про канистры на танках.

– Извини, начальник, – Яков развел руками, – но это несчитово! Канистры на танках любой дурак увидеть может.

– А анализ провести и выйти с дельным предложением? – Эйтингон, подойдя, забрал папку с шифровками из-под руки Серебрянского. – А выводы сформулировать и так изложить, что не только нас, но и высокое начальство заинтересовать? Нет, мужики, вы как знаете, но эти люди мне чем-то симпатичны! Если честно, то сам бы за ними слетал и в уголке вот этого самого кабинета посадил, чтоб с умными людями поговорить хоть иногда.

– С умными я и сам не прочь, – улыбнулся Яков. – А пока давайте следующую маляву заценим. – Павел уже давно обратил внимание, насколько лексикон старого друга и учителя изменился после пребывания в тюрьме. Впрочем, может, это Яша рисуется так? Слова-то он и до этого знал…

– Доброе утро, товарищи! – Дверь открылась, и на пороге появился Маклярский, державший в руках несколько листов желтоватой бумаги. – Похоже, один из фигурантов нарисовался. Вот – от Цанавы справка пришла.

– Кто? – немедленно отреагировал Павел, моментом забыв про свои лингвистические изыскания.

– Их главный – Куропаткин.

– Ну-ка, ну-ка… – Серебрянский даже привстал с кресла, которое закрепил за собой в качестве рабочего места.

– Куропаткин Андрей Владимирович, девятисотого года рождения, старший лейтенант РКМ. Последняя должность – начальник линейного отделения РКМ НКВД на станции «Минск». Участвовал в революционных боях в семнадцатом в Ленинграде. Предположительно погиб во время бомбежки в конце июня.

– С чего ты решил, что это наш? – Лицо Судоплатова скривилось в недовольной гримасе. – Ни звание, ни место службы не подходят! Даже имя не то…

– Со званием, я думаю, произошла следующая история. Что в петлицах у милицейского старлейта?

– Две «шпалы», – по-прежнему недовольно ответил Павел, уже начавший понимать, что сейчас услышит.

– Вот! – торжествующе воскликнул Маклярский. – Майор! Человек решил для пользы дела «перекраситься». Удостоверение НКВД есть, майорские знаки различия – тоже…

– Из пальца, капитан, высасываешь, – оборвал его Серебрянский, усаживаясь на свое место. – Во-первых, есть четкие сообщения, что у него четыре «шпалы», во-вторых, по личным впечатлениям тех, кто имел счастье с ним общаться, он вполне своему званию соответствует по возрасту и поведению. Если, конечно, вы агентуре на слово верите. Ну а в-третьих, по почерку видно, что работает профессиональный диверсант. Ты, Борис, много начальников отделений встречал, особенно из линейщиков, кто так может, а?