– Это так, – кивком головы подтвердил Денис, с отвлеченным видом созерцая янтарную жидкость на свет. – Но некоторые проблемы ей доставить мы просто обязаны.

– Для чего? Какая нам в этом выгода?

– Могущество Британии зиждется на нескольких составляющих. Компания с ее экспансией в колониях – одна из них. Паровой двигатель у англичан мы перехватили, но это лишь малая толика… Необходимо выбить их из Индии, что будет крайне непросто. Но даже это не главное. Основная наша задача – это создание имиджа нашего червонца как самой надежной валюты в Европе. Франция это сделает сама, как только там начнется революция…

– Вы тоже считаете, что это произойдет? – с неподдельным огорчением перебил его Костилье. – Ее высочество предупреждало об этом, но, честно признаюсь, я ей не поверил.

– Увы, мой друг, – развел руками Денис, – можете считать это свершившимся фактом.

Француз одним глотком осушил бокал и потянулся за новой порцией.

– Берлинский Королевский банк попадет под раздачу на польских закладных, – вслух размышлял Денис, не обращая внимания на душевные терзания француза. – Но когда это будет – убей бог, не помню.

Тильзитский мир, по которому Пруссия вместе с рядом польских территорий лишится и значительной части депозитов по закладным, инвестированным туда Королевским банком, ожидался еще не скоро. Да и будет ли он еще в этой истории, было неизвестно.

– Кстати, какая банковская система считается сейчас самой совершенной?

– Шотландская, – немного подумав, ответил Костилье. И машинально отметил, что с этим лжеиндейцем тоже не все чисто – слово «сейчас» в контексте фразы звучало диссонансом. Такие же оговорки частенько допускало и ее высочество. – У них достаточно разветвленная сеть, и взаимный учет они делают минимум два раза в неделю.

Деньги в XVIII столетии выпускали все кому не лень. В разных странах были различные законодательные барьеры, но, по большому счету, особых препятствий на открытие эмиссионного банка не было. Правительства запрещали эмиссию свыше собственного капитала (то есть общий выпуск банкнот не должен был превышать запас золота и серебра в хранилище), но банки, как правило, пренебрегали этим условием. Потому и банкротства были нередким явлением. Увлекшись ничем не обеспеченной эмиссией, банкиры в один прекрасный день прекращали выплаты по собственным обязательствам – банкнотам (от англ. bank note – банковский билет, расписка).

Чужие ассигнации банки принимали, если только имелась возможность проведения взаимных расчетов. И чем дальше гуляла банкнота от банкирского дома, выпустившего ее, тем больше был дисконт при обмене ее на звонкую монету. Либо просто следовал отказ в приеме. Английское законодательство ограничивало количественный состав при открытии эмиссионного банка шестью учредителями. Может быть, в этом и была какая-то логика, но до наших времен она не дожила. В Шотландии ограничений не было.