С тридцати шагов попасть в ростовую фигуру из самострела так же сложно, как ложкой в рот. Если руки не дрожат, обязательно получится. Двое постовых получили стрелы в грудь и сейчас находились в раздумьях – то ли уже падать, то ли еще постоять. Видимо, они оба пытались крикнуть, чтоб предупредить своих товарищей, но сделать это с пробитой толстой стрелой грудью крайне сложно, и ничего, кроме хрипа, не получалось. Учитывая, что пост был выдвинут от лагеря шагов на пятнадцать – двадцать, чтобы спящие своим храпом не мешали постовым услышать приближение неприятеля, разбудить кого-то такими звуками было проблематично.

Мы с Андреем вскочили на ноги, закинули самострелы за плечи, наложили стрелы на тетивы луков и быстро двинулись в направлении сторожевого поста. Кто-то должен был подменить упавших, да и стрелять по лагерю будет намного ближе. Сзади начал доноситься низкий гул. Даже с обвязанными копытами разогнавшаяся лошадь начинает прилично шуметь. В лагере, где-то слева от нас, раздался какой-то крик, но где именно, нам видно не было. Зато стали видны фигуры спящих татар с нашего края лагеря.

– Твои все справа, мои – слева и прямо перед нами, – сообщил я Андрею, нагло пользуясь своим руководящим положением.

Татары в лагере начали шевелиться, количество орущих стало возрастать по геометрической прогрессии, когда нас обогнала редкая лава казаков, ворвавшаяся в сонный лагерь. Их лошади как были с завязанными мордами, чтобы не ржали, так, бедные, и остались. Что думают о нас эти умные животные, не хотелось даже представлять.

Стрелять было одно удовольствие: ближайшие цели были на расстоянии десяти шагов, причем не обращали на нас никакого внимания – оно было полностью отдано конным казакам. Те кричали: «Православные! Лежите на земле, не вставайте, а то порубим ненароком!» О сопротивлении речь не шла. Каждый проснувшийся татарин в первую очередь норовил вскочить на коня. Затем соображал, что он сам вчера привязал коня ко вбитому в землю колу. Выхватывал саблю, рубил веревку и пытался ускакать подальше от орущих казаков, понимая, что времени у него крайне мало, а сопротивление бессмысленно. В этот момент или еще раньше вступали в игру стрелки, такие, как мы с Андреем, и старались не дать ему убежать.

Схватка затихла так же стремительно, как и началась. Секунду назад ловил девятой стрелой конский бок убегающего, а следующая, десятая стрела, наложенная на тетиву, так и не была использована. Засовывая ее обратно в колчан, машинально пересчитал оставшиеся стрелы, убеждаясь, что не сбился со счета в суматохе боя. Семь из них попали в татарское тело, две – в коней: далековато было, во всадников стрелять не рискнул.