– Молитву какую-нибудь знаешь?

Пенни быстро закивала.

– Так молись.

– Давно. – Пенелопа слабо улыбнулась. – Господь поможет нам. Главное, в этом не сомневаться.

– Вот и хорошо… – Я дождался, пока начнется холмистая местность, и перевалил через борт якорь.

Те мгновения, что он летел до земли, показались вечностью. Но наконец нас сильно дернуло, и шар стал замедляться.

– Давай, давай!!! – орал я что есть сил, смотря, как якорь скачет по земле, оставляя шлейф пыли и выбивая искры из камней.

Несколько секунд ничего не происходило, нас только судорожно трясло, а затем…

А затем чертов якорь наконец за что-то надежно зацепился, но ветер оказался слишком сильным, а ивовая корзина – недостаточно прочной.

– Твою же ма-а-ать!!! – меня, как из катапульты, вынесло из шара вместе с добрым куском борта.

Страховочный пояс помог, я не поломал себе хребет и не сорвался совсем, но несколько минут приходил в себя, болтаясь между небом и землей и не вполне соображая, что случилось.

– Михаэль!!! Михаэль, я сейчас…

Я поднял голову и увидел, что треть корзины исчезла, остаток держится всего на трех стропах, а Пенелопа пытается отвязаться и истошно до меня докричаться. Ветер сносил слова, но я все-таки расслышал ее.

– М-мать!.. Даже не думай, сиди на месте!.. – заорал как резаный.

– Михаэль, я сейчас…

– На месте!!! – Мельком глянул вниз и чуть не ошалел от радости. Мы быстро поднимались вверх.

Еще час ушел на безуспешные попытки взобраться и уговоры Пенни не совершать глупости – клятая девчонка все порывалась меня спасти.

Уже окончательно стемнело, поверхность земли совсем перестала различаться. Я холодел от ужаса, представляя, как меня со всего разгона шмякнет о какую-нибудь скалу.

Но, к счастью, не шмякнуло. Пока.

Остатки гребаного летучего корабля опять начали снижаться. Я болтался на веревке, абсолютно не представляя, куда мы летим, и мрачно ожидая, когда меня начнет рвать на клочки об камни.