— А где мы примерно находимся?

— Внизу видны горы. Возможно, Верхоянский хребет. Мы идем над ними на высоте порядка пяти тысяч. Если верить штурманской карте, сейчас внизу должна быть тундра.

— И сколько горючего осталось?

— Примерно на час. Ну километров сто пятьдесят — двести протянем, знать бы только, куда тянуть и что потом.

— Это возмутительно! — раздался голос сзади. — Я буду подать на вас жалобу в государственный департамент! Это есть произвол, нарушение гарантированных вашей страной прав!

— Да, конечно, мистер Терразини. Вы имеете право обжаловать наши действия и подать в суд. Но прошу вас сначала посмотреть на это. Сюда, пожалуйста.

— Oh, shit![39] — воскликнул Терразини, заглянув в кабину. В этот момент он мало походил на итальянца. — Надеюсь, это не есть инсценировка?

— Я бы на вашем месте надеялся на обратное, — сухо заметил Быгов. — Уверяю вас, мистер Ропски, он же Терразини, что персонально вы нас не интересуете. Нас интересуют курсы пилотов-любителей, упомянутые в вашем досье. Виктор Сергеевич, Степан Иванович, освободите место для пилота, только постарайтесь не задеть штурвал. А вы, — продолжил он, обращаясь к Терразини, — повторяю, имеете право обжаловать наши действия и подать в суд за моральный ущерб и вторжение в частную жизнь. На оставшихся в живых, разумеется.

— Да, я понимаю, — пробормотал Терразини, когда Виктор вместе с одним из охранников протаскивали мимо него пилота, — нет вариантов. Я буду повернуть самолет на север и вести до тундра или пляж, берег моря. Теперь лето, тундра есть как это, вода есть, земля как губка с водой, с таким шасси мы будем перевернуться. Вода, море тоже. Но нет вариантов. Если не затрудняет, пусть стюардесс делает для меня коктейль какой-нибудь. Также есть последнее желание — хорошо бы блондинка, но здесь не есть подходящее место, поэтому мой выбор коктейль.

— Если вас не оставило чувство юмора, это вселяет надежду.

— Мистер Быгофф, это вы дать мне надежда попасть на первый полоса каждой газет всего мира. Позовите сюда мисс Кларк, она есть крепкий девушка, не будет иметь никакой обморок. Я буду здесь диктовать репортаж. Надеюсь, он не будет уничтожен через огонь после лэндинг.

«Шутник, однако…»

— Кофеина нет, — потянула Виктора за рукав Лена, — есть куча бинтов и морфия.

— Морфия? Они тут что, нарики?

— Это же обезболивающее!

— Потрясающе. А кокаина тут нет?

— Однопроцентные кокаиновые капли с адреналином и с трехпроцентным эфедрином? Это у меня сосед по каюте закапывает в нос от гайморита. Может, пойдет как возбуждающее? В бессознательном состоянии ему промывать желудок бесполезно. — И она кивнула на усаженного в кресло пассажирского салона пилота.