— Мне это начинает не нравится, — продолжал Кошкодамский. — Как у вас с оружием? Я, конечно, наслышан, но береженого…

Виктор откинул полу пиджака и расстегнул кобуру.

— Интересно, — хмыкнул Платон Семенович, опознав браунинг, — хороший выбор для задания, на котором открываешь огонь первым… ну, мы с вами друг друга понимаем. У меня обычно другая работа, надо быть готовым к внезапности. По этой причине ношу два, как говорят урки, шпалера.

Он вынул из кармана пиджака маленький черный пистолетик с широким лепестком спускового крючка и стволом-коротышкой, который показался Виктору слегка кривым.

— «Ле Франсе», — торжественно объявил Кошкодамский, — не совсем обычная модель. Не слишком точна, но стреляет исключительно самовзводом, благодаря чему всегда готова к действию, а случайный выстрел просто невозможен, что важно, если дойдет до рукопашной. Для более решительных действий держу в кобуре за спиной армейский «Штайер», он меня еще не разу не подводил. Оно, конечно, не патриотично, но отечеству бы сперва армию обеспечить.

Водворив на место «Ле Франсе», Кошкодамский выглянул за дверь и, подозвав идущего по коридору обер-кондуктора, о чем-то с ним пошептался.

— Обошлось, — с явным облегчением вздохнул он, вернувшись на место и откинув голову назад, на спинку дивана. — Обходчик обнаружил лопнувшую рельсу, ее меняли, поезда уже скоро пойдут. Можно с легким сердцем приступить к уничтожению провианта.

— И часто у вас рельсы лопаются?

— Понятия не имею. Но если очень интересует…

— Поверьте, это не праздный вопрос.

Через мгновнье в дверях купе уже стоял обер-кондуктор. Было такое впечатление, что Кошкодамский просто вынул его из своей шляпы, как фокусник. Молодой служащий путей сообщения в выглаженном мундире своими донкихотскими усами и редкой шкиперской бородкой на круглом лице напоминал рок-музыканта начала восьмидесятых из местного ДК. «Хиппует», подумал Виктор.

— Ну, это, значицца, от обходчика все зависит-то, — задумчиво изрек обер-кондуктор. — Они же, знаете, академиев всяких не кончали, они на своем опыте привыкают рельсу понимать. У каждого свои способы, можно сказать, секреты. Работают годами, кажную рельсу осматривают, как под колесом играет, как свет от солнца али фонаря отражается. То великое искусство есть…

— Платон Семенович, не найдется ли у вас бумаги и карандаша? — спросил Виктор, как только обер-кондуктор исчез из поля зрения. — Что-то в своем подарочном наборе я их не обнаружил.

— Найдется. А для какой цели, можно узнать?

— Ну, можно сказать, изобрел новый способ обнаружения скрытых трещин в рельсах. Или даже не изобрел, а обосновал, так скажем.