Тот подозрительно покосился на воеводу, но говорить ничего не стал, лишь вздохнул.

— Вера и впрямь великая сила, — повторил Вячеслав задумчиво. — Жаль только, что как силе и положено — мозгов не имеет. В хороших руках она добра, а в плохих… — Он досадливо отмахнулся и обратился к Константину: — Ты лучше скажи, государь, насчет свадьбы. Не передумал? Уж больно гроза крутая надвигается. Сердцем чую… Я понимаю, что договор имеется, но, с волком дружись, а за топор держись. Эх, надо было мне не на северные, а на восточные границы ехать, а то что-то тревожно на душе.

— Вот до Ярославля доберемся, а там точно выясним, — ответил Константин и тут же пояснил: — На дворе декабрь. Если они что задумали, то пора нападать. Короче, я Торопыге сказал, чтобы он в любом случае своих гонцов к Ярославлю посылал и там нас ждал. А что до свадеб, так когда на Руси тишина стояла? То свои бунтуют, то соседи лезут. У нас с тобой, если подсчитать, за все время мирных лет больше пяти-шести не наберется, а все равно все переженились. Это у меня еще с Ростиславой более-менее было, если Галича не считать, а у того же Миньки с Доброгневой медовый месяц всего ничего длился.

— Ну, это он сам виноват. Пушки в уральских крепостях и без него бы установили. Надо было доверие к людям проявить, — не согласился воевода.