Им было хорошо известно, что венгерский король Бела IV не ладит со своей знатью, что Иоанн-Асень II по-прежнему занимается строительством церквей и монастырей и на южные русские земли притязаний не предъявляет. Да и странно ему было бы претендовать на то, чем он сам наделил своего собственного зятя Святослава.

Дело в том, что первая жена царевича Мария, дочь хана Волжской Булгарии Абдуллы ибн-Ильгама, умерла при родах, успев произвести на свет крупного карапуза, которого при крещении нарекли Николаем.

После ее смерти царевич долго не хотел жениться. Прикипел он всем сердцем к маленькой смуглой девочке, и рана никак не хотела заживать, продолжала кровоточить. Лишь через три года, видя, что иначе не получится, Константин жестко произнес:

— Надо!

— Надо тебе? — строптиво, с дерзким отчаянным вызовом, спросил Святослав и тут же сник от спокойного отцовского ответа:

— Руси.

Правда, тут же, пытаясь как-то смягчить приказной тон, Константин добавил:

— Не вольны мы, сын, над собой. Это смерду в селе, ковалю в городе, купцу, дружиннику или боярину дозволительно по любви жениться. Даже князь может себе такое позволить, — добавил он торопливо, чтобы сын не попрекнул его самого Ростиславой. — Царю же о державе надо мыслить. Вон она у нас какая — от моря до моря. Все караваны через нее, куда бы ни шли. На глазах богатеет, растет. Отсюда и завистники, коих у нас, сам знаешь, немерено. Ежели их всех в Оке потопить, то река из берегов выйдет. Так что тут не до любви. Долг выполнять надо, союзников искать. Если одни враги вокруг нас будут — непременно пропадем.

— А кому господом многое дано, с того многое и спросится, — поддержал Константина патриарх Мефодий, специально вызванный по такому поводу. — Твой отец и ты после него за всю Русь в ответе.

— Но мы и без того в союзе с царем Асенем, — попробовал было поупираться царевич.

— Это верно — в союзе. Только он сам мне намекал на то, что если я посватаюсь, то отказа не будет. И не раз. После таких намеков либо само сватовство следует, либо обида. Брезгуешь, мол. А за ней, как водится, разрыв всей дружбы.

Не сумев переспорить отца, Святослав повернулся к патриарху:

— Ты же говорил, владыка, что брак на небесах свершается, что любовь свята. Стало быть, жениться не по любви — грех, а у меня — какая же любовь?

— Не так ты меня понял. Насильно венчать — грех тяжкий. Это да. Так оно и есть. Но и тебя под венец насильно никто не нудит. Но скажу и иное. Бывает, что чрез малое время после свершения таинства бракосочетания пропадает любовь. Так что ж теперь — разводить? Да и не разглядишь в душе у человека — в самом ли деле любит он свою суженую или это ему кажется. Так что же — нам и вовсе людей узами не соединять? И поверь, никогда и никому не ведомо, где человек найдет, а где потеряет. Бывает, женится, потому что велено, потому что воля отца такова, а после, в награду за послушание, господь человеку любовь и посылает.