— Да, он говорил что-то, про то, что от псоглавых получил несколько бивней слоновой кости! — призадумался бравый капитан. На его лице отразилось детское разочарование, словно у него отняли любимую игрушку.

— Там не живут такие, как вы сказали! — твердо сказал Пауль.

— Шотландец! Жаль, не знал раньше — грустно сказал Геринг.

— А что не так с ними? — спросил гость.

— Врали! Уж на что англичане горазды соврать по любому поводу, но шотландцы еще хуже. Ни слова правды! Еще и редкостные скряги, хуже Кеттлера, хотя куда дальше! Даже поляки — и те лучше, хотя между нами, немцами — и да, Карл, я помню — шведами — сказать, никчемушные людишки эти поляки. Одна суета, да гордыня неуместная.

— Швейцарцы все же хуже! — перебил поток капитанского сознания Маннергейм.

— Эти нелюди вообще не заслуживают упоминания — вскинулся зло гауптманн.

— Не понимаю вас! — замотал крупной башкой таинственный гость, аж его беретик свалился. На подкладке был какой-то материал, вроде виденного когда-то Карлом китайского шелка. И стоил тот китайский шелк по весу алмазов. Квартирмейстер добавил деталь в копилку, отметив и странную кожу, из которой был сделан берет. Очень тонкую и отлично выделанную.

— Что непонятного? Швейцарцы — воры, убийцы и грабители, для которых нет ничего святого! Они не берут пленных, любая война с ними — плохая. Обычаи у них — дикарские и нехристианские. Если сосед в шеренге испугался и побежал — заколоть его обязаны те, что рядом, даже если он их родич! Если швейцарец отказывается идти воевать — соседи жгут ему дом со всем имуществом и выгоняют ко всем чертям! Если он не убивает пленных — режут его свои же, это у них воинское преступление! Они только недавно перестали резать подряд всех — теперь щадят женщин и детей…

— Да и то это после того, как они там у себя в горах друг с другом передрались и поняли, что этак сами себя уничтожат! — добавил Карл.

— Вы воевали со швейцарцами? — не без труда выговорил гость.

— Пару раз встречались. Но, к счастью, Фортуна нам улыбнулась! А в плен их брать бесполезно, они нищие и выкупа не платят за своих никогда. То ли дело — шведы! Вот это — вояки, клянусь шляпой святого Никанора! — гордо сказал Маннергейм.

— Шведы? — уточнил осовелый Пауль.

— Конечно! Хотя в войне Кальмарской унии нам пришлось воевать против них, но это — дельные вояки, и выкуп платят! Хотя в конце войны тоже у всех деньги кончились, и у поляков и у датчан и у любекцов, потому пришлось наниматься к Йохану. Неплохая работа, скажу я вам, тем более, что скорее всего тут даже и воевать не придется. В прошлом году татарья сожгли Москау почти всю и ограбили всю эту страну догола. Так что теперь им тут делать нечего еще долго, пока московиты не накопят сокровищ и пока они опять не полезут. Будет спокойная сытая служба, это я вам говорю, я, гауптманн Генрих Геринг, а я очень хорошо разбираюсь в военных хитросплетениях!