– Да ладно, Богдан, не переживай. Что случилось, то случилось. Придется мне замуж выходить, тьфу, жениться. Может, оно и к лучшему. Девка она вроде бы симпатичная и неглупая, думаю, и хозяйкой будет неплохой.
Само собой, Хмель к попойке присоединился, у него нервотрепа всегда хватало. В результате они вчетвером нажрались до поросячьего визга. В прямом смысле, кто-то уже после полуночи так развлекался, причем не Юхим, тот, по невнятным воспоминаниям Аркадия, над этим визгом гоготал, как гусь.
Воняли дегтем сапоги Хмельницкого, который после ночной пьянки не отправился домой, а прилег на кровать вместе с Аркадием, почему-то валетом. Именно их он и увидел в первую очередь, когда смог продрать глаза. Обувь, кстати, забыл снять не только гетман, сапоги попаданца также красовались на его ногах и пахли, вероятно, не менее сильно и противно. В слабом свете, проникавшем в маленькое оконце, можно было рассмотреть, что друзья тоже спят, Юхим на печи, а Иван на лавке, закутавшись в тулуп.
Не знаю, есть ли на Земле или вообще в Галактике страны или места, где жены счастливы, когда муж является домой утром с помятой мордой, красными глазами и перегаром, от которого мухи передохли бы, попав под «выхлоп»? Малая Русь или Украина к числу таковых не относится совершенно точно. И число женщин, способных тактично не заметить болезненного состояния супруга, здесь крайне мало. Жена Хмельницкого была простой, из мещан, русской женщиной и встретила гетмана, кошевого атамана и просто выдающуюся личность отнюдь не ласковым словом. К тому же она была беременной, нервной, и любивший ее муж спорить с ней просто опасался.