При этих последних словах Дзержинский впивается в меня взглядом. И это уже взгляд не председателя ВСНХ, а кандидата в члены Политбюро и, возможно, также и председателя ОГПУ…

— Решено. Я буду обсуждать это со Сталиным и Рыковым, — вдруг сообщает мне собеседник. — Вопросы серьезные, и мы не можем двигаться дальше, не имея определенной стратегии. Наше нынешнее положение больше похоже на болото, и в любом случае из него надо вырываться.

Несколько дней ушло на то, чтобы по результатам состоявшегося разговора отшлифовать документ, превратив его в набор лаконично сформулированных тезисов. А затем Феликс пошел к Сталину…

Я не знал всех деталей произошедшего между ними обмена мнениями, но по той краткой информации, которую получил от Дзержинского, мое воображение могло дорисовать картину.

Несложно догадаться, что при знакомстве с тезисами Сталин иначе расставил акценты, чем это сделал председатель ВСНХ. Но я не догадался, что Дзержинский, не раз подчеркивавший мысль об ответственности за каждый документ не только подписывающего его начальника, но и непосредственного составителя, под своей подписью на тезисах, переданных Сталину, впечатал: «Исполнитель — зам. пред. коллегии ГЭУ ВСНХ СССР В. В. Осецкий».

Впрочем, их разговор вертелся, разумеется, вовсе не вокруг моей персоны.

— Скажи, Феликс Эдмундович… — Сталин смерил собеседника довольно тяжелым взглядом исподлобья. — Почему ты ставишь под сомнение виды на урожай нынешнего года? И Наркомзем, и Госплан рассчитывают на хорошие сборы.

— Да не спорю я ни с Наркомземом, ни с Госпланом, — примирительно ответил Дзержинский. — Виды на урожай и в самом деле неплохи. Но ведь погоду не угадаешь. А ну как засуха или в самую уборочную дожди зарядят? И все наши расчеты полетят. Потому и предлагаю — не делать в контрольных цифрах на двадцать пятый — двадцать шестой хозяйственный год расчета на самый лучший урожай, а оставить резерв. Вот, кстати, слова Ильича припомнил: «Мы рассчитывали на самое лучшее и оттого впадали в бюрократические утопии».

— Хм, — усмехнулся Сталин, — Старик, конечно, был прав, и в бюрократические утопии впадать нам не надо. Да, если с погодой не повезет, можно в самом деле поставить наши планы под удар. Надо будет на Совнаркоме кое-кому умерить аппетиты.

— Тут еще какое дело, Иосиф Виссарионович… — Дзержинский никогда не фамильярничал со Сталиным и не называл его подпольной кличкой. — Опасаюсь, что и с хлебозаготовками может быть не все гладко.

— Это еще почему? — недоверчиво отреагировал председатель СНК СССР.

— Даже если урожай будет хорош, зажиточные крестьяне не станут торопиться сдавать хлеб, стараясь придержать его в надежде на повышение цен. Ведь весьма значительная часть товарного хлеба — у них. Да ведь и дать-то нам на вырученные за хлеб деньги особо нечего — товарный голод до конца не изжит. А заготовители наши нахватают кредитов из госкассы и начнут перебивать хлеб друг у друга, щедрой рукой рассыпая червонцы да без оглядки задирая цены…