— Доподлинно нам известно, что ты, Владимир Всеволодович, посылал воеводу, своего Иван Войтишича воевать дунайские городки и среди них Доростол ради какого-то самозванца царьградского. Успешно ли?

— Твое какое дело, воин?

— Большие царства войском сломить трудно, княже, они сами развалятся, когда придет их черед… Понимаю, что ты не державу царьградскую завоевать хотел, а уважения к себе требовал, но ромейцам все чувства постепенно злато заменяет, а потому требования такие они не понимают и никогда не поймут. А вот если подсадить их на крючок…

— Что ты имеешь в виду?

— Взять те же зеркала... - С Дона мы в Русское море еще не скоро выйдем, так почему бы нам через тебя товар ромейцам не продавать? Твоя война, княже, так или иначе, кончится миром, проси условия для выгодного торга с Царьградом. Зеркала, стекло и ткани у нас неплохие, сам видел.

— Понял тебя тысяцкий, лепо мне видеть такой твой подход к общей выгоде нашей. Условия обсудишь с Мстиславом.

Мономах дерну пальцем в сторону сына и тот молча кивнул, уже успокоенный происходящим. Но великий князь и не думал на о заканчивать.

— И когда держава ромейская падет, как мыслишь, Петр?

— Предсказано, что через сотню лет Царьград будет разграблен Римом, потом придет в упадок и в итоге падет под ударами торков, что мы турками-сельджуками зовем. Это если другие не успеют его взять, зная предсказание! Сам посуди, княже, ныне на востоке ромейцы сдают свои земли туркам, те практически не встречают сопротивления и постепенно захватывают всю Анатолию[43]. Ее восток. и Армения, уже потеряны. С запада же царьградцев теснят католики, практически разошедшиеся в делах религии с православными и начавшие становиться врагами даже большими, чем омусульманеные сельджуки, Разве это уже не говорит об ослаблении державы!

— Это говорит лишь о том, что враг силен, ветлужец.

— Да, княже, но одновременно это предсказывает, что падение Царьграда не за горами. И оно сразу скажется на нас! Не будет у нас сильных единоверцев на западе, не встанет никто на нашу защиту при нужде. Ну да это грядущие дни, княже, будет еще время подумать о судьбе православия. Ныне проблема не в царьградцах, с коими надо торговать, а в половцах.

— Да уж… — саркастически произнес, великий князь.- Не прошло и трех лет, а мой бывший дружинник стал с легкостью рассуждать б силе великих держав и судьбах мира.

— То не я, княже, а предсказатель, о коем я толковал.

— Вот как… — выбил пальцами дробь о подлокотник кресла Мономах. — Но если это случится не скоро, тогда это не наш удел, а потому даже спрашивать тебя более не буду ни о чем. О предсказателе своем расскажешь митрополиту, пусть разбирается…