– Да я и схожу, Андрюх, – предложил тут же Валерка.

– А рука?

– Я самый «легкий» из вас, да и на фига мне вторая рука? Просто сползаю, огляжусь и назад.

– А если тебя поймают по-тихому?

– По-тихому не смогут, – твердо ответил Веревкин, показывая в руке гранату.

– Давайте так, лежим до ночи, а там видно будет, – заключил я.

– Так, наоборот, ни хрена не увидим! – произнес кто-то из парней.

– Вот и славно, ночью попробуем уйти, а там посмотрим. Все, готовьтесь.

На удивление, день закончился спокойно. Но для нас это было даже страшнее, чем если бы фрицы напали. Как же так, тут повсюду они, неужели о нас тупо забыли? Да быть не может! Нет, я понимаю, стрельба со всех сторон доносится, даже орудийная, но мы же реально близко от врага. Не понимаю, и от этого непонимания я сходил с ума. Но все же ситуация разрешилась, наконец.

– Руки вверх!

Ночью мы предприняли попытку уйти из облюбованного оврага и пробираться на север, туда ближе всего до наших позиций. Двигались примерно час, когда нас осветили фонариками и приказали поднять руки.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – пробубнил я и упал от удара в голову.

Ай-ай-ай, как же башка-то болит! Охренеть. Очнулся я, обведя глазами то, что было вокруг. Лес. Неизменный лес, а еще какие-то мутные личности рядом. Я связан, парней не вижу. Кто же это нас так встретил-то? Немцы бы вязать не стали, тупо застрелили бы уже, чего с нами возиться. Тогда кто?

– Очухался? – услышал я голос рядом. – Товарищ комиссар, этот очнулся, которого командиром называли.

– Давай его ко мне, Бабченко, – усталым голосом произнес неведомый для меня комиссар.

– Вставай, гад. – Твою мать, это чего, партизаны, что ли? Откуда они тут? Когда нас отправляли, я специально о них спрашивал, не должно их тут быть, только если отряд образовался недавно и сидит без связи. Черт, одни вопросы, ну ладно, может, комиссар что разъяснит.

– Братцы, вы чего своих-то бьете? Мы и так все чуть живые, а вы по башке, наверное, прикладом даже?

– А чего я об тебя буду руки марать, у «Папаши» приклад крепкий, тебя выдержал, – заржал этот самый Бабченко, идущий сзади. Я еле двигался, болело все, но конвоир, подняв меня, подбадривал, тыча стволом под ребра. Мне и так-то хреново, а этот… Или это какие-нибудь диверсанты? «Брандербург-800», под которых мы, кстати, когда-то косили?

– Полегче, приятель, а то я до вашего комиссара не дойду… – больше мне сказать ничего не дали. После очередного тычка в бок в голову как молния ударила, и я свалился на землю.