Били и допрашивали меня уже второй час, а до этого два дня продержали в неведении. На удивление, кроме обычных ударов, ничего не применяли. Это вселяло в меня некоторую надежду, что я все же выдержу. Если смогу убедить этих дебилов, конечно. Смешно это все. Хотя и грустно. Я, похоже, уже для всех чужой. И свои бьют, и чужие. А ведь, если разобраться, я и есть – чужой.

– С каким заданием послан, где расположен отряд партизан, говори! – я слышал этот приказ уже не в первый раз. Черт, а если они меня колют как завербованного офицера рейха? Тогда хреново, не смогу я доказать обратное.

– Я уже устал повторять вам, вы не имеете права так поступать со мной. Верните меня в часть. Если там сочтут нужным, меня все равно вам отдадут для проведения следствия. Но, думаю, этого не произойдет. Моя совесть – чиста!

– Я тебе не верю. Ты лжешь, – офицер был злым и невоспитанным. Может, это служба в СС их такими делает? Ну, тем хуже для них самих. Такое обращение только сделает меня злее.

– Это ваше право, – кивнул я, – только ведь вам достаточно сообщить обо мне в часть, как все станет явным. Почему вы так ведете себя, я такой же, как и вы, солдат рейха. Причем я старше вас по званию!

– Был, пока не перешел к Советам!

– Да что вы такое говорите? – искренне, как я полагал, возмутился я. – Как вы смеете? Я требую удовлетворения! – да-да, у фрицев, в офицерских кругах до сих пор принято, хоть и негласно, вызывать наглеца на дуэль. Хоть фюрер их и запретил. Фриц заржал.

– Да я из тебя котлету сделаю, хренов запасник. Здоровый такой, – я и правда выглядел вполне нехило, – а служишь в запасном полку.

– Я там, куда меня направили партия и фюрер! – выдал я. – Сколько еще мне повторять? Я вернулся из госпиталя, получил назначение, и вот я тут. В госпиталь попал с передовой, что еще вам нужно?

– Мне это надоело! – подытожил лейтенант и вновь ударил. В этот раз попал как-то уж очень неудачно для меня. Дух вылетел вместе с очередным осколком зуба. Да, у меня их скоро совсем не останется.

Очнулся я, лежа на земле в палатке. Болело все, хорошо хоть не ранен, а то бы вообще было плохо. Огляделся, палатка маленькая, не чета той, в которой допрашивали. В этой максимум человека четыре уместилось бы. Никого вокруг, но с улицы звуки доходят хорошо. Лежать и думать – это хорошо, но надо что-то делать!

Через полчаса за мной пришли. Два солдата в знакомых пятнистых куртках. Подхватив, но не грубо на этот раз, меня потащили из палатки. А там! Эсэсовский лейтенант, который меня бил и допрашивал, решил, вот черт, расстрелять меня прямо тут.