Максим и Угрюмов были уже привычны к моим методам ведения допросов, а вот поручик Силин был несколько удивлён поведением царя. У него было сформировано прессой мнение, что новый монарх весь такой белый и пушистый, а тут собирается приказать пытать человека, пускай и бандита. После допроса выбранного мной пленного бандита Силин опять вернулся к мнению, что газеты не врут и царь действительно похож на былинного героя. Со своими соратниками добр, хотя и требователен, а на врагов действует как удав на кролика. Именно так со стороны выглядел этот допрос. А всё почему? Объяснялось всё просто – в первую очередь это, конечно, правильно подобранный клиент для допроса. Я верно определил, что парень уже морально сломлен фактом пленения и гибелью своих соратников. И с какой лёгкостью и мастерством это проделали русские! А ещё на него подействовало то, что вопросы задавал сам русский император, это ему популярно объяснил Сергей, приведший этого парня на допрос. А я знал, как бойцы спецгруппы в боевой обстановке объясняют задержанным, как вести себя с Михаилом Александровичем – обычно пинками или ударом приклада по почкам. Так что когда я задал первый вопрос, парень поплыл, и информация из него полилась как из летнего фонтана. А задавал я вопросы ласковым тоном и совершенно не агрессивно. Не грозил задержанному бандиту карами, а тем более пытками. Одним словом, вёл себя, как добрый дядюшка с шалопаем племянником. Такое ведение допроса было вызвано не моей природной добротой, а тем, что я начал млеть, когда уселся в мягкое и удобное кресло. В этой довольно грязной каморке было тепло и уютно, я даже расстегнул свою бекешу, которую надел, думая, что в сарае будет холодно. Ведь под вечер пошёл первый снег. Скоро генерал Мороз вступит в свою полную силу. Моя расслабленность, которую люди, меня мало знавшие, принимали за природную доброту, была вызвана обычной усталостью, охватившей организм, когда он оказался в комфортных условиях. Вот в таком полусонном состоянии я и вёл допрос.

Состояние, конечно, было не типичным для меня, но оно оказалось полезным для допроса. Какой я ни был расслабленный, но когда узнал, что задержанный был финским добровольцем, прошедшим обучение в Кёнигсберге, то сразу получил порцию адреналина в организм. Опять на моём пути возникли финны из Прусского Королевского батальона егерей № 27. Но этого всплеска активности хватило только на несколько уточняющих вопросов финну. Кстати, фамилия у него была Кеконен. Наконец узнав, что егеря его роты были заброшены в район Петрограда пять дней назад и дислоцировались в одном из имений в трёх верстах от Стрельны, я потерял интерес к допросу. Главное, что меня интересовало, я узнал, а информация о деталях прохода финских егерей через российско-шведскую границу и чему их обучали в лагере близ Кёнигсберга, я уже слышал. Отличались только детали, а суть была одна – задание устранить Михаила Александровича исходит от полковника германского Генштаба. Его фамилию Кеконен не знал, но именно этот полковник курировал их батальон. А егеря перед отправкой в столицу Российской империи говорили между собой, что получено задание провести операцию по ликвидации императора, который придет на смену Николая Второго.