Хотя тамбовцам было за что меня благодарить: сразу после бегства Ивана Александровича я быстро нашел общий язык с оставшимися городскими властями и приступил к строительству трёх школ. Ну а заодно — и нового рабочего городка с больницей, но это уже "в шкурных целях": теперь мне было куда расширять "Металлический завод Кузьмина".

В целом же своих целей я, можно сказать, достиг: попытки помешать мне развивать свою промышленную империю в целом прекратились. Да и на репутации моей дело это особенно не сказалось: с точки зрения "людей бизнеса" ничего плохого я не сделал. Так, ограбил конкурента…

Николай Андреевич Малинин, после некоторых колебаний, тоже предложил мне свою дружбу. Среди жандармов "среднего звена" подлецов, как я успел заметить, не было — напротив, в этой среде понятия о чести были куда как более строгие, нежели среди армейского или флотского офицерства. А дружбу Малинин предложил сразу после того, как в бывшем особняке Гуаданини было открыто "Тамбовское высшее педагогическое училище" для девочек. Под эгидой Машкиной благотворительности — но полковник всё понял правильно.

Глава 25

Глава 25

Те, кто говорили про Феликса "умён не по годам", были не совсем правы. Мальчик дураком не был, это да — но вот насчёт "выдающегося ума"…

Феликс был очень образованным мальчиком. Ума же у него было достаточно, чтобы не отказываться от возможности образование это получать. Ведь оно даёт столько возможностей получать удовольствия, которые большинству людей и вовсе недоступны. Например, можно читать иностранные книги, не дожидаясь, пока косоязычные переводчики переврут их на русский язык, или тихонько хихикать в опере, слушая, что на самом деле поют не знающие языка певицы. Но всего интереснее участвовать во "взрослых делах" — а такое получается лишь у тех, кого и считают "умным не по годам". Людям — даже самым близким, вроде отца — свойственно путать ум и знания.

Отец — путал. Что дало Феликсу еще один источник получения удовольствий: его, тринадцатилетнего еще мальчишку, вписали пайщиком громадной концессии. Самостоятельным пайщиком. А вскоре концессия, причём для многих даже пайщиков, совершенно неожиданно стала приносить изрядные прибыли, и у Феликса появились теперь уже совсем "свои" деньги.

Однако "многие знания" иногда приносят и "многие печали". Ну, не совсем "печали" — просто пришлось на благо концессии и поработать. Не лес, конечно, валить: надо было всего лишь поехать в гости и там, дождавшись определенной телеграммы, задать хозяину один вопрос. А затем передать ответ любому из тех трех человек, которые работу эту и подготовили: отцу, Вячеславу Константиновичу или Иллариону Ивановичу. Обидно было лишь то, что никакой самостоятельности не допускалось…