Проснувшись, Феликс еще минут пять позволил себе поваляться в постели. Вставать не хотелось вовсе не потому, что мальчик не выспался — просто очень не хотелось снова изображать из себя малолетнего придурка. Феликсу ума вполне хватало понять, что хозяину он уже надоел хуже горькой редьки, но инструкции, полученные от Вячеслава Константиновича были просты и недвусмысленны: быть все время поблизости от адресата. Ждать телеграммы Феликсу предписывалось ровно неделю, а прошло всего-то три дня… Возможно, телеграммы так и не будет — и тогда в памяти хозяина ему и предстоит остаться глуповатым и навязчивым мальчишкой…

Однако додумать эту мысль Феликсу до конца так и не удалось. Постучавшись, в спальню вошел камердинер и доложил:

— Ваше сиятельство, телеграмма от отца.

Телеграмма была та самая, о которой договаривались, вполне невинная — но от этого еще более интригующая. Мальчик быстро оделся, и, даже не позавтракав толком, а ограничившись лишь чашкой чая с печеньем, отправился в знакомый уже дом. Повторяя про себя "естественный вопрос от любящего родителя":

— Феликс, а не пора ли тебе домой?

Над страной весенний ветер веет, и, соответственно, с каждым днём все радостнее жить. Вот только насчет смеяться было некогда. Да и на любовь, собственно, времени не хватало. Потому что сначала пришлось ехать в Петербург — для того, чтобы поругаться с Безобразовым, а потом — уже вместе с ним — отбыть в Порт-Артур.

С "концессионерами" у меня отношения были очень даже неплохими: как раз во Владивостоке мною для Балашова был выстроен деревообрабатывающий завод и доходы с продажи добываемого на Тумангане леса вырос чуть ли не в три раза. В "прошлой истории" лес отправлялся в основном с Ялу, в первозданном виде (а еще больше — лежал на складах и ждал покупателей), и доходы были невелики — тем более, что и суда для вывоза леса должны были грузиться далеко от берега из-за мелководья. Теперь же большая часть брёвен вывозилась на баржах, и в сухом виде сразу же разделывалась. Готовые пиломатериалы были существенно дороже, да и вывозить их можно было из вполне подготовленного порта — так что двухмиллионный доход тысяча девятьсот второго года, полученный ни копейки не потратившими концессионерами сделал меня весьма уважаемым человеком. Ну а те из концессионеров, кто что-то вложил, вложения свои уже полностью окупили: общая прибыль превысила пять с половиной миллионов.

Всем "было ясно", что хорошо бы добычу пользующегося высоким спросом леса увеличить — прибыли-то пропорциональны объемам добытого. Но вот на способы наращивания лесозаготовок у меня и Александра Михайловича взгляды были различные. И ругаться я с ним поехал, когда узнал о том, что Николай собирается направить на Ялу почти десять тысяч русских мужиков — включая полторы тысячи "досрочно отставленных" солдат из Сибирской дивизии: