В Хивинском ханстве и Бухарском эмирате вообще считали только русских — и две самые густонаселённые области Средней Азии населяли чуть больше десяти тысяч человек. У кочевников, где мужчин всегда было меньше, чем женщин, последних учли на шестьсот тысяч меньше, чем первых…

Станислав все эти цифры пересчитал, по каким-то своим методикам, и вышло у него, что всего в перепись недобрали около тридцати миллионов. А сейчас из девяноста губерний и областей в черту голода влетело сорок девять — почти девяносто миллионов человек. И хлеба сейчас на каждого из этих миллионов приходится по восемь пудов…

— А ведь это полная жопа наступает…

— Вы, Александр Владимирович, воинствующий грубиян, ей-богу — отозвался Станислав Густавович, спокойно выслушав мое эмоциональное выступление. — Не такая она уж и полная, если разобраться. Вы, инженеры, мыслите примитивными категориями: достаточно ли усилия, отклоняется ли вектор, хватит запаса прочности или нет. Надо мыслить иначе: продуктов хватит всем, но не на год, а на пять месяцев.

— Это что-то меняет?

— Меняет всё. За это время можно произвести продуктов еще на пару месяцев, а летом крестьянин уже выживет на, так сказать, подножном корму. И, если не будет новой засухи, то уже через девять месяцев задача накормить людей будет решена. Надо лишь озаботиться тем, чтобы полученные от вас продукты крестьянин не потратил бездарно в попытках сохранить скотину — то есть вынудить его продать эту скотину нам, как, собственно, Камилла Григорьевна и предлагала. Для этого я могу предложить следующую схему…

Армия (в лице Мищенко) в этом году точно озолотится. Когда я приехал в Павлу Ивановичу со своими предложениями, он, хмыкнув, поинтересовался:

— Александр Владимирович, как Вы думаете, может мне все же принять пост министра? С вашими, как вы говорите, хозработами, армии и вовсе финансирование скоро не потребуется. Давайте ваши чертежи, я прикажу их напечатать и через неделю разослать с приказами по гарнизонам. Я теперь хорошо понимаю графа Игнатьева и генерала Иванова — с Вами действительно приятно работать. Но, положа руку на сердце — почему всё же вы сейчас хотите взять себе на прокорм половину армии?

— Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую, — процитировал я. — А если за моей спиной не будет стоять Держава, — последнее слово я интонационно выделил, — то через пару месяцев все мои заводы станут уже чужими… Павел Иванович, что так с приказом, позволяющим солдатам находиться в строю в рабочей форме?

— Уже вышел. Спасибо вам — солдаты и офицеры весьма ее хвалят…