Да уж, пресловутый "снарядный голод" — думал я, возвращаясь в Сталинград. Если половину снарядов просто в поле бросают, то понятно, почему их так не хватает. Впрочем, и половины бы как-то хватало бы, но ведь эта "вторая половина" до фронта вообще не доходит. Задержавшись в Пскове, я выкроил минутку и посетил старые армейские склады, из которых в первые дни войны так удачно вывезли старые "патроны" — удачно, потому что про то, как их отстреливали, мне рассказывали мои же "охранники", поучаствовавшие в первом наступлении Алексеева. Их-то в грязь не бросали, все выпустили по врагу. И заехал я, чтобы лично поблагодарить коменданта этих складов.

Вот только комендант старый уже был заменен на молодого. И весьма запасливого: склады снова были до упора завалены снарядными ящиками. Только теперь снаряды были уже моего производства…

Да уж, правильно сделали большевики, что власть старую скинули: с такой властью, которая не может заставить солдат не выкидывать патроны, у страны шансов нет. И зачем я надрываюсь? Чтобы в канавах валялись гильзы покрасивее? Не только латунные, а ещё розовенькие и голубенькие из пластмассы?

Страна полностью сгнила. Как там Суворов говорил? Всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда — всегда есть за что. Но времена изменились, и теперь интендантов можно расстреливать уже через полгода — лишь такой вывод я смог сделать после посещения "Первой истребительной эскадрильи". Первая как раз летала на тех самых первых двадцати четырех самолетах, которые еще двенадцать лет назад были сделаны. У них, конечно, моторы новые стояли — но осенью. А теперь моторы были очень старыми: все время работая на максимальных режимах, они быстро изнашиваются. Так что их требовалось время от времени менять — желательно каждые пару месяцев. Что, собственно, и производственной программой предусматривалось: на каждый выпускаемый самолет моторов делалось уже по четыре штуки. В ущерб, понятное дело, производству моторов для автомобилей — но автомобиль-то и на стареньком моторе худо-бедно поедет, а самолет — свалится.

Оказалось, что стандартизация — источник всяких бед (и одновременно — источник немалых денег): авиационная "восьмерка" очень хорошо ставилась на "Чайку". "Чайка" же была довольно популярна у людей не самых бедных — и они, как выяснилось, с радостью меняли "старый" пятидесятисильный мотор на "новый" вчетверо более мощный. Тем более, что новый авиамотор — с военного склада — можно было купить дешевле, чем автомобильный в обычном магазине. А в Первой истребительной половина самолетов уже не летала.