— А что вы предложить можете? На радийных курсах при артуправлении в месяц пятьдесят человек выучиваются…

— Ага, и две сотни моих рабочих все проблемы сразу и решат. Потому что станций больше не будет, тогда и курсы можно будет сразу закрывать… Наберите туда студентов всяких, нечего им коммерции да юриспруденции в военное время сладостно предаваться. Условие поставьте: кто за месяц не научится, отправится в штрафную роту рядовым — сами удивитесь, сколько новых радистов появится.

— Я к вам серьезно…

— И я серьезно! У меня две трети самолетов вообще без радиостанций уже летают!

— Но ведь успешно…

— Добрые люди сообщают, что Сименс проводит испытания новой машины. Скорость свыше двухсот километров в час, три пулемета… и заканчивают строительство завода, где таких самолетов будет делаться по три-четыре в сутки. Если они появятся в русском небе — а они появятся к лету непременно, то "У-2" без радиостанций превратятся для них в очень легкую добычу…

— Да, действительно, новость не из приятных. А у вас есть какие-то мысли о том, как можно эту неприятность… преодолеть?

— Есть. Но для этого мне как раз ваша помощь и потребуется, причем помощь совсем не денежная…

Глава 36

Глава 36

Когда "высокий гость" наконец откланялся, Володя повернулся к хозяину дома:

— Николай Егорович, а он на самом деле инженер? Мне кажется, что он просто нахватался инженерных слов у своих работников и пытается выставить себя самым умным.

— Вас что-то смущает, Володя?

— Признаться, да. Все эти его "палки", "веревки"… у меня на заводе и рабочие знают что такое "лонжерон" или "расчалочный трос"!

Профессор Жуковский при этих словах рассмеялся — радостно, открыто, как-то даже по-детски искренне и буквально до слез:

— А он их палками и веревками обозвал! — повторял профессор, размахивая руками и утирая слезы. А затем, частично уняв смех, поинтересовался:

— И что он про палки с веревками вам сказал?

— Тоже глупость, спрашивал, до какой ноты тросы на крыле натягиваются. Как будто это струны рояльные!

— А до какой? — Николай Егорович, как-то вдруг посерьезнев, с интересом поглядел на молодого авиаконструктора.

— Шутить изволите, Николай Егорович?