— Нет, не видела.

— Ну мы это сейчас и исправим. Я тоже не видел, так что подгони к дверям машину, поедем…

— Куда это вы поедете? — вскинулся Макс.

— Макс, других дел у меня нет. Даница, что в завещании?

— Все имущество поступает в распоряжение Марии Петровны…

— Макс, она — единственный человек, кто справится, так что все в порядке. А я хочу посмотреть на освещенную прожекторами плотину. Я ее и днем-то толком не посмотрел. Ведь другого случая посмотреть у меня не будет? В три часа… Дорога хорошая, асфальтированная. Час туда, час обратно. Макс, к шести мы вернемся. А ты подумай, сколько можно будет колоть морфина. Да, где тут был мой радиотелефон?

Даже для меня самого оказалось очень удивительным то, что я практически и не испугался. Я обиделся — именно обиделся на несправедливость бытия. В самом деле: наконец-то до меня дошло, как можно было бы все исправить — и такой облом. И ведь даже Машке не успею сказать, что делать дальше…

Хотя — если уж совсем начистоту — мне и дела даже не было до "дальше": все равно сам-то я не узнаю, что случится. Никак не узнаю… впрочем, одна мысль на эту тему у меня все же промелькнула — и именно из-за нее я Даницу и позвал. И если мысль оказалась верной…

Через пятнадцать минут огромная машина мчалась по пустому темному шоссе в сторону новой электростанции. Пятьдесят с небольшим километров, ехать минут сорок. Боль, тошнота — все пропадало на глазах: все же доктора в институте действительно знали свое дело.

— Батенков меня убьет… — пробормотала Даница, не отрывая глаз от летящей под колеса дороги. Хорошо, что она так внимательно за дорогой следит, а то мало ли что.

— Забавная машина, никогда не видел…

— Это "Кондор", спецзаказ Гомеса. У него таких три… было.

— Угнала из президентского гаража? Ну у тебя и талантов…

— Зачем? Гомес сам дал, для вас.

— А ты тут как оказалась?

— Взяла "Сокол" у Василисы Ивановны… без пассажиров на полной заправке с подвесным баком если на восьми километрах лететь, то шесть часов всего нужно.

— Значит так: не позднее семи ты летишь обратно. Машке все расскажешь, Ваське — придумай, что сказать.

— А…

— А ты мне не нужна. Если ты еще не поняла: после шести я начну умирать, причем умирать очень мучительно. И через сутки помру — если раньше от боли сердце не откажет. Ничего интересного ты не увидишь… и вообще, в твоей памяти мне все же хочется остаться человеком, а не вонючей визжащей скотиной. В семь, и мужа забери. Скажешь, я тебя специально его забрать вызвал… так, давай вон туда, там вроде была смотровая площадка…

Выскочившая было охрана куда-то испарилась: видимо президентскую машину тут знали.