Понятно, отчего вот этот фильм у нас даже в «ограниченный показ» не попал. И не дублировался – я его с их озвучкой смотрел. Должны же мы, «инквизиция», знать идеологическое оружие врага?

Домой пришли – ко мне. Тамара сразу на кухню – «Валя, вы сегодня кушали?». Юншен, собака, ну что ж ты делаешь – там с двумя, а у меня после Маши и не было никого, а я ведь монашеского обета не принимал? А Тамарочка хлопочет, и норовит поближе…

Ну, дальше ясно – в конце концов, оба взрослые люди. И напряжение снять – может, наконец забуду, и Машу, и на кого она похожа была.

Эх, на войну бы мне, да нет… Тьфу, война-то есть – так не отпустят же?

Из доклада Джека Райана – Президенту США.

Русских очень трудно, если вообще возможно, завоевать. Однако их можно разложить идейно (см. под грифом «Горбачев»).

Потому, пропаганда свободного мира (радиостанции, кино) обретает особую важность – как оружие. Использовать ту же технологию, что при общении с туземными царьками – показывая им преимущества цивилизованной жизни, которую они могут получить только служа нам.

Но важно также и второе направление. Применимое не только против СССР, но и против ортодоксов Католической Церкви. Осмеяние идеалов – подчеркиваю, ни в коем случае не интеллектуальный спор, и не обругивание, а показ в совершенно уничижительном виде. Святой – нет, мелкий мошенник. Святая – дешевая панельная шлюха. Вождь революции – недоумок, импотент, пациент «желтого дома». Особо подчеркиваю «мелкий», это важно! Величие может быть и у Властелина Тьмы – за которым, по той или иной причине, пойдет толпа. А мелкий неудачник – вообще не может стать силой, принимаемой в расчет.

Чтобы блюдо хотелось сьесть, оно должно быть вкусным. Чтобы фильм или книга пользовались успехом, собрали большую аудиторию – они должны быть талантливыми, яркими, увлекательными. В этом отношении очень полезны конкурсы, премии – побуждающие авторов творить. Форма должна служить оберткой, в которую завернем отравленную конфету.

Яд которой – не должен быть заметен. Идеальная подача – например, как некий фон, «между прочим», а потому, принимаемый как есть. Вольтер, сочиняя антицерковный памфлет, грубо ошибся, обвинив Жанну дАрк в скотоложестве – что вызвало шквал осуждения. Эффективнее было взять другую тему, причем заведомо привлекательную для толпы – например, воровство королевских фаворитов! – и как бы мельком упомянуть об этой черте Жанны как о доказанном, но малоизвестном факте, тем самым будто вводя читателя в клуб избранных, знающих больше чем толпа. Ну а если в жизни интересующей нас личности и правда была какая-то неприятная деталь – следует ее раздуть с намеком, вот это подлинная сторона, а прочее, искусная маскировка. То же самое может быть применено при оценке событий – абсолютно во всем можно найти темное пятно. Которое можно подать, как истинную суть объекта или явления, с подходом «вы же умный человек, чтоб это понять?». Зрителю или читателю нравится лесть!