Да, едва не случилось непоправимое, я это признаю. Но с другой стороны, теперь, по прошествии времени, выясняется, что мы обнаружили еще одну способность, которой обладает наш клиент. Способность околдовывать других. Необходимо ли для этого ему находиться на достаточно близком расстоянии от жертвы, а также каково это расстояние, на котором эта способность оказывается действенной, еще предстоит изучить, после проведения большего количества экспериментов.

Буду держать вас в курсе любых иных возможных событий.

Хайль Гитлер.

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ДЖ. ХАРКЕРА

(Расшифрованная стенография)

20 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

Мы в жалком состоянии, как грязные носки, как сказала бы моя мама. Наша спасательная группа крайне малочисленна; едва ли ее окажется достаточно для нападения на этот проклятый кровавый замок. Успенский и одиннадцать его людей, плюс его дочь. Не знаю, чем эта девушка может быть чем-то полезна, кроме как быть обузой, и я сделал ошибку, высказав это сомнение вслух, рядом с Люси, метнувшей в меня гневной тирадой о мужском взгляде свысока, которую я постарался вынести максимально стоически, как только мог.

Если честно, присутствие этой юной леди меня не очень-то и тревожит. Накануне вечером, еще до того, как мы узнали, что цыганский король согласился нам помогать, я наблюдал за игрой двух молодых людей в опасную разновидность «ножичков» — вместо которых были кинжалы, предмет, без которого ни одного цыганского мужчину невозможно себе представить (боюсь спрашивать женщин, имеются ли они и у них). Стоя лицом друг к другу, на расстоянии не более фута один от другого, они бросали эти большие ножи друг другу в ногу, запуская их из определенной точки своего тела выше пояса — например, от подбородка, с локтя, со лба и так далее, вплоть до крайних акробатических изощрений, которые приходилось проявлять одному из них, так как победитель каждого раунда выбирал точку, откуда сопернику надлежало сделать бросок.

Так вот, возвращаясь к рассказу об этом происшествии — я следил за этой забавой, когда вдруг почувствовал руку у себя на плече, и ко мне подсела эта молодая цыганка — воздушная гимнастка. Я вспомнил ее имя, Малева, и поздоровался с ней на ее родном языке.

«Вы говорите на нашем языке?», улыбнулась она мне, сверкнув белыми, как бриллианты, зубами на фоне смуглой, коричневато-желтой кожи, которые еще сильнее контрастировали с ее иссиня-черными, как воронье крыло, волосами и темными глазами.

«Знаю всего несколько слов», честно признался я. «Языки — мое хобби. Выхватываю какие-то слова то там, то тут, запоминаю их. Ты ведь дочь Успенского, верно?»