Но Эфраима этот город всегда претил и угнетал. Своим ли постоянным движением и суетой, или чем-то еще — он не знал. С арестом отца, все это лишь усугубилось. Он хотел покинуть его, и чем быстрее, тем лучше. Раньше, еще в детстве, он грезил о Риме, и его величии. Он много о нем читал, но сейчас от этого было мало толку. Время прошло, он взрослел, и настроение его кардинально менялось. Из великой империи, для него Рим, превратилось в ужасную тиранию. И ныне он непросто не любил римлян, он ненавидел их.

Но вынужден отдать им должное: организационный талант у них есть, есть своя техника, свой уникальный последовательный ум. Они многое могли дать. И давали одним, отнимаю у других. Такая вот система распределения.

Эфраим мог пойти куда угодно, изучать любые науки — положение позволяло. Конечно, пока отец был с ними. Он мог посвятить себя просвещению, или религии. Но у него был свой путь — литература. Сила слова вдохновляла его. Он изучал, желая творить. Его влекла к себе одна величественная тема из истории. В древних книгах, повествовавших о его народе, Эфраим издавна был взолнован больше всего одним повествованием: освободительная борьба Маккавеев против греков.

Его история, история его народа, не должна оставаться в тени забытых легенд. Он может дать большее, показав всему миру, каков он, этот странный непреклонный народ Иудеи. Надо было заключить историю Маккавеев с их верой и чудесами в суровые рамки ясной формы, как того требовала школа новейших прозаиков. Читая старые книги, он приобщался к мучениям людей прошлого, принявшим их, чтобы не осквернить заповедей Ягве. Рим созрел для того, чтобы воспринять мудрость и тайну Востока. Задача Эфраима, как он ее видел в своих мечтах — поведать миру об этом незапамятном эпизоде из истории древнего Израиля, полном героизма и пафоса, поведать так, чтобы все увидели — страна Израиля действительно избранная страна, и в ней обитает Бог.

Он никому не говорил о своих планах. Тем более, что планы так и оставались всего лишь жалкой идеей, которую он не решался воплотить в жизнь. И вновь время шло. И вновь он взрослел, оставляя свои мечты в прошлом. Вел жизнь обычного молодого человека из общества, поддерживая различные интересы и направления. Он был со всеми, но в тоже время отдельно от них, в своем мире.

Время, когда он верил, что показав историю своего народа, может все изменить, прошло. С Римом необходимо было договариваться, медленными и верными шагами, уступок за уступкой. Грубой силой их не пронять, так зачем было конфликтовать? Его новой целью стал компромисс. Ему двадцать пять лет, у него все данные для блестящей карьеры: разностороннее образование, талант, бешеное честолюбие, у него быстрый, гибкий ум. Нет, он не желает киснуть в Беэр-Шева. Исследования путей для налаживания долгих отношений двух стран, двух таких разных миров — вот чего он желал и добивался. Все, что видел, слышал, переживал, все связывал он с предполагаемым исследованием. Надо было показать возможность понимания и Востока и Запада. Но кто он такой, чтобы решать мировые судьбы? Он лишь частичка, не значащая ничего. Что он мог предложить, да и кому? Кто будет слушать какого-то провинциала. Он мог много достичь в своем родном городе, но не в Иерусалиме, и уж тем более не в Риме. И он окончательно повзрослел, осознав свою никчемную значимость.