На всякий случай он решил привлечь и меня тоже.

– Поверьте, – сказал он, – ни в чём я вас не обвиняю. Мы цивилизованные люди, мы должны решать проблемы, – тут он запнулся, потому что на ум ему тотчас пришёл более привычный для Финбана оборот «решать вопросы», и он видел, что я вижу, о чём он подумал, поскольку и сам подумал о том же самом, а «решить вопрос», как ни крути, и «решать проблемы» вполне синонимичны только для школьного словаря, – должны обходиться без варварских эксцессов. Любое сотрудничество…

– И что ж вам с Платоновым не сотрудничается? Через пару лет он добьётся открытого въезда в Город.

– Этого я и боюсь, помимо прочего, – прошептал Пётр Алексеевич. – Я ли не мечтал… вы сами знаете… Но придя в Город, мы должны быть его достойны. Отнять у провинций последние демократические свободы, объединить всех под властью одного параноика, шантажом и угрозами вынудить Горсовет… Господи, я даже произносить не хочу, к чему он попытается их вынудить.

– Понимаю. Только выборы тут при чём?

– При том, что это последнее, что у нас оставалось. Да, я вижу вашу улыбку и не настолько глуп, чтобы не сознавать их практическую бесполезность в наших условиях, когда вменяемых кандидатов отсеивают на стадии регистрации. Но есть же и идеальные смыслы! Пусть, например, судебная система работает вкривь и вкось, но само слово, вопреки всему, отсылает к наличию высокого образца.

– И кому нужен кривой и косой суд?

– Тому, кто не хочет анархии и полного бесправия. Плохой суд можно улучшить, потому что все хотя бы чувствуют, что идея суда не должна ассоциироваться со злом. Но как улучшить или реформировать бесправие?

– Для людей важно, чтобы вопросы решались быстро и справедливо, – сказал я, смеясь. – А для вас – чтобы у решальщика была бумажка, в которой написано, что он легитимный такой решальщик.

– До чего мерзкое слово, – брезгливо сказал он. – В нём вся мерзость того, о чём я говорил. Неужели вы не видите разницы между судьёй и решальщиком? Судья может оказаться, и слишком часто оказывается, неправедным, но решальщика, даже очень плохого и лицеприятного, неправедным никогда не назовут, потому что он вне категорий, и ваш Платонов таким навсегда останется.

– Даже если он вам даст хороший суд взамен плохих выборов?

– Подумайте сами, как такое возможно.

– Думать, – сказал, появляясь в дверях, Молодой, – не его бизнес.

По всему выходило, что Щелчка оставили в Городе, и я начал искать содействия среди городских. Выбор был небольшой.

В Спасской части царило сонное спокойствие: на узкой крутой лестнице, в низеньких комнатах без посетителей и с задумчивым, как поздняя муха, дежурным. Я без хлопот прошёл к Порфирьеву.