Отряд свернул налево. Впереди шел ариф Альдерик, разговаривая с сержантом в черном. Аш изогнула шею и попыталась посмотреть назад, делая вид, что глазеет на купол, и краем глаза заметила еще одну толпу — у входа в собор: там были гофмейстеры, музыканты, оруженосцы и пажи. Все они были одеты по-зимнему, с расчетом на такие зимы, какие приходили на этот теплый сумеречный берег раньше, и теперь дрожали в тонких шерстяных мантиях. Те, кто побогаче, оделись по-северному: в венецианские тоги, в английские двойные камзолы или капюшоны на меховой подкладке и льняные шапочки.

Ее сильно ударили кулаком между лопатками. Спотыкаясь, она пролетела вперед, из-под мокрого снега влетела в помещение и под прикрытие арки; почти потеряла равновесие, поскольку была не в состоянии его сохранить, вытянув связанные руки. Будь она в юбках, она бы растянулась на полу.

— Входи, сука, — прорычал Тиудиберт.

— Теперь для тебя «Капитан Сука».

Кто-то фыркнул. Назир не успел заметить, кто именно. Аш сжала губы и сделала ничего не выражающее лицо. По-прежнему зажатая между солдат, она из-под арки прошла в зал. По периметру круглого зала под сводчатыми проходами толпились сотни придворных и воинов.

В центре зала было пусто, только у трона стояла горстка людей.

Плитки пола устилали зеленые растения. Уже совсем затоптанные, но тем не менее узнаваемые: зеленые стебли пшеницы. Вот в этом-то и есть богатство, а вовсе не в позолоченном камне над головой, поняла Аш.

Она рассматривала зеленые стебли, насыпанные так густо, что пол был едва виден. Мозаичный пол был выпачкан зелеными пятнами, где стебли с листьями и колючие зеленые колосья были раздавлены сапогами. В воздухе витал острый кисловатый аромат. Незрелые колосья, доставленные из Иберии, как она догадалась, — и растраченные исключительно ради церемонии, рассыпанные по полу, как разбрасывают тростник, чтобы сохранить пол чистым.

— Мадонна Аш, — услышала она знакомый голос, когда ее оттолкнули в сторону. Она, по-прежнему связанная, была вместе с войском Альдерика, числом в сорок человек; с ними рядом возник растрепанный молодой человек.

— Мессир Вальзачи!

Итальянский доктор снял свой бархатный берет и поклонился, насколько ему позволяла плотно стоящая толпа.

— Как ваше колено?

Аш рассеянно согнула и разогнула колено:

— Болит в этом холоде.

— Надо держать его в тепле. А голова?

— Лучше, доктор. — Хотя я призналась бы, что все еще кружится, но не перед мужиками же, которыми я — возможно, дай Бог, — вскоре буду командовать.

— Развязали бы меня, ариф, — обратилась она к Альдерику. — В конце концов, куда меня ведут?