Светлана прижала Билли к груди. Она тоже все поняла.

– Лев… Левушка… Это Дабби, да?

– Скорее всего. Ах, не стоило мне уезжать…

– Они бы убили тебя…

– Ну, это довольно трудно. А помешать я мог, ох, как мог… Теперь поздно.

– Надо ехать туда, к этим… все рассказать.

– Я поеду один. До фермы уже недалеко, я вас оставлю и поеду. Светочка, пойми, я не могу позволить тебе с ребенком лезть под пули. Там уже наверняка стреляют. Ах, какие же сволочи…

Хозяйка встретила их, удивленно подняв брови.

– Леди, сэр, а я уже собиралась отряжать за вами погоню. Не умеете ли вы врачевать раны? Сегодня не вполне обычный день, у меня в доме лежит раненый джентльмен, а еще двое не ранены, но совершенно больны. И я просто не знаю, чем им помочь.

– Мне приходилось перевязывать раны, – сказала Светлана. – Как видите, мы привезли вам еще одного. Вы не откажете принять его?

– Как можно так говорить, леди? Робинсон, отнеси раненого джентльмена в комнату. Ах, что делают люди! Что они делают!

Светлана передала Билли хозяйке, сама пошла вместе с работником, который легко, как ребенка, поднял раненого чужака на руки и понес. В большой комнате на двух кроватях лежали три человека и мертво спали. Светлана окинула их взглядом, принялась помогать Робинсону укладывать раненого. Потом вдруг, внутренне холодея, распрямилась и еще раз посмотрела на спящих. Один из них, черноволосый, с клиновидным лицом, был незнаком. Но рядом с ним лежал изможденный полковник Вильямс. А на другой кровати, запрокинув голову и тяжело дыша, спал Глеб…

Наверное, она вскрикнула, потому что в дверях возник встревоженный Лев.

– Что…

Она приложила ладонь к губам и глазами показала на спящих.

– Это… Вильямс? – шепотом спросил Лев.

Она кивнула.

– Видел его еще до войны. Приезжал в Питер.

– Может быть. А вон тот – Глеб.

– Марин?