– Спасибо, Женя. Кто знает?

– Пока только президент и я…

– Не говорите больше никому. Это начинается то, о чем вы мне толковали…

– Я тоже так подумал.

– Где наследник?

Турунтаев оглянулся, будто хотел увидеть наследника прямо сейчас, на пыльной пустынной улочке.

– Не знаю…

– Женя, найдите его – и хорошо спрячьте. Так, чтобы никто не знал…

Вновь закручивался горячечный бред…

Зеркало качнулось и пошло медленно, вздрагивая, как человек, разбуженный рано утром и отправленный куда-то по туману и холоду. Здесь – не следовало торопиться…

Олив вскочила стремительно. Звук трубы, прозрачный, как ледяной клинок, плыл высоко, направляясь на северо-запад. Она смотрела ему вслед, не в силах вспомнить, что он для нее – и задыхаясь от острой боли. Рыдание подступило к горлу…

На острове Волантир с земли поднимались полумертвецы, и мертвецы пытались шевельнуться. Их были несметные сотни, собравшиеся сюда со всего света…

Когда зеленое пламя стянуло зеркала, Глеб вынул из кармана револьверчик, подаренный еще мистером Бэдфордом, и выстрелил в тыльную часть зеркала-маятника: раз, другой, третий… Пули проделывали в нем огромные ровные дыры, быстро затягивающиеся – нет, все медленнее, все нервнее… Потом – толчком – ударило призрачное пламя, не опалившее, прошедшее насквозь… Еще выстрел – и вдруг внутренность канала раскрылась металлическим цветком, и не призрачное – живое, обжигающее, ревущее, багровое с завитками зеленого – рванулось оттуда в башню… Глеб успел упасть, прикрыться руками, подумать: все…

Жаровней с горящими углями его прижало к полу. Камни валились с неба – но, невесомые, толкали в спину и откатывались ватно…

Огненный шар пронесся над островом Волантир. Разом вспыхнули деревья, люди, лодки на море...

В селении Крепостец от ударов воздухом и от сотрясений почвы не осталось ни одного стекла в окнах, ни одного горшка на полках. Деревянные срубы устояли, а кирпичные печи в них расползлись, будто были слеплены из песка…