– Он уже на троне, – сказал Голицын. – Чем нанес мне смертельную обиду, – он опять засмеялся.

– Что вы находите смешного, князь? – недовольно покосился на него Кирилл Асгатович.

– Не знаю. Померещилось, что мне опять четырнадцать лет – и что у нас набирается хорошая футбольная команда…

ИНТЕРМЕЦЦО

ИНТЕРМЕЦЦО

В марте девяносто первого, через месяц после гибели на перевале Голец отряда генерала Стражницина, Глеб получил телеграмму с Поста Веселого: уровень воды в Прорве начал повышаться, течение замедлилось до пяти вершков в секунду.

– Пришли настоящие проблемы, – сказал Глеб Алику.

– Ты меня извини, – тихо ответил тот, – но я уйду, наверное, в отставку. Все. Вахту не в силах стоять… Это ты трехжильный, а я – уже готов.

Дыхание его даже вот так, сидя, оставалось свистящим.

– И что ты будешь делать?

– Ничего. Заберу Лизу, сяду на ковчег…

Ковчегами называли громадные железные пароходы, вмещавшие по тысяче человек и тысяче голов скота. Они поднимались по Грани и Эридану – иногда даже до необжитых мест. Ни монархисты, ни республиканцы не нападали на ковчеги – и даже беглый преступник мог получить на них убежище…

– А что говорит сама Лиза?

– Она поймет.

Глеб покачал головой. В этом он не был уверен. Елизавета Ивановна Бабочкина только внешне напоминала Варю – характером же была схожа не более, чем фамилией. Но влюбленный Алик заметить этого не мог.

– Лиза – слишком столичный житель, – только и сказал Глеб. Он мог бы сказать и кое-что другое, куда менее приятное, но не стал. Не так много у него осталось друзей, чтобы терять их из-за пустяков… – Хочешь отдохнуть от всего этого? По-настоящему отдохнуть?

Не исчезая навсегда?

– Ну?..

– К истокам Тарануса. Хотя бы примерно узнать: что нас ждет? Не брать его в лоб, понятно, что не пробиться, в зайти с севера, с притоков Эридана.

– Нужен будет вертолет…