– К чему? Конкретно: к чему?

– Страшная депрессия – у вас… У нас – наверное, гражданская война…

– Ничего не понимаю… Почему?

– Вы не видите знаки… это совсем другое.

– Что – другое?

– А, извините… это я о своем… Изменить путь не удастся, поздно, слишком далеко… но можно попытаться направить… извините, я никак не могу сформулировать…

– Направить – что? Куда?

– Сгармонировать… чтобы вовремя вывести из кризиса… не промахнуться…

– Вы знаете – как?

– Знаю ли я?.. Господи, да только это я и знаю… – Глеб судорожно вздохнул. – Я ведь теперь… последний атлант…

Господин Байбулатов и князь Голицын вошли и остановились. Громов поднялся со скамьи, держа руку над кобурой. Двое из спецназовцев, отобранных им, тоже встали.

Байбулатов показал ладони: пусто. Голицын засмеялся, тихо, но отчетливо.

– Прошу прощения, господа, – сказал Глеб, – но вы сами выбрали время для визита.

Он лежал на животе, почти ничем не прикрытый. Доктор только что кончил вскрывать пузыри на его спине и ягодицах. Надо подсохнуть…

– У вас неплохая стража, Глеб Борисович, – сказал князь.

– У наследника тоже, – сказал Глеб.

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказал Кирилл Асгатович. – Я не повторю своей ошибки. Князь Кугушев отдал мне приказ: тайно ликвидировать наследника. Я не стану. Я с вами.

– Я тоже, – сказал Голицын.

– Кугушев претендует на трон?