— Почему здесь больше не живут люди? — спросила она.

— Потому что народа у нас в стране мало, а земли много, — сердито ответил я.

Делать сейчас не очень вразумительные экономические раскладки о эффективности и рентабельности отдаленных от коммуникаций регионов, мне не хотелось. Я и сам не очень понимал, что происходит у нас в стране. К тому же волновала предстоящая встреча с долгожительницей. Мне так и не удалось выполнить ее просьбу. Хотя пропавшего при штурме крепости Измаил жениха я и нашел, но вернуть его заждавшейся невесте так и не смог. Обстоятельства оказались сильнее доброй воли и мы с ним потеряли друг друга еще в восемнадцатом веке.

Как я ни замедлял я шаг, через час мы уже подходил к знакомой усадьбе. Моя «Нива» стояла на том же месте, на котором я ее оставил, но теперь над ней был сооружен легкий навес из жердей, покрытых соломой.

— Это и есть твое авто? — спросила Ордынцева, рассматривая поделку наших замечательных автопроизводителей.

— Именно, не авто, а чудо современной техники! — подтвердил я.

Хозяйки не было видно. Я вздохнул, и мы поднялись на крыльцо.

— Есть кто живой! — крикнул я, как когда-то.

— Алеша вернулся! — раздался из глубины дома знакомый голос.

Там, кто-то заметался, послышался грохот упавшего ведра, и на крыльцо выскочила сияющая Марфа Оковна. Не успел я сказать и слова, как она бросилась мне на шею, и принялась целовать, как вновь обретенного сына.

— А мы все глаза проглядели! — сообщила она, когда накал первой радости утих. — Иван переживает, что с тобой что-то случилось. Давно уже должон вернуться, а тебя все нет и нет!

— Кто переживает? — растерянно спросил я. — Иван?! Наш Иван?

— А то чей же.

— Так ведь он потерялся.

— Коли в одном месте потерялся, знать, в другом нашелся, — смеясь, ответила Марфа Оковна. — Я сейчас его кликну, он тут недалече работает. Иван! — закричала она в сторону подворья. — Алеша вернулся.

— Иду, — послышалось в ответ, и в конце двора показался пожилой человек, чем-то напоминающий Ивана. За те несколько недель, что мы не виделись, он постарел лет на двадцать.

Увидев меня, мужчина радостно заулыбался и пошел к дому разлапистой, мужичьей походной. Я недоуменно его разглядывал, а он нимало не смущаясь, подошел и крепко меня обнял.

— А ты совсем не изменился за двести-то лет, — посмеиваясь, сказал он, отпуская меня, — Я-то, поди, сильно постарел?

— Да нет, не очень, — ответил я, не зная, что и думать.

— А это кто? — спросил он, глядя на стоящую на крыльце Ордынцеву.