— Тебе-то зачем? — удивился я.

— Сундук всегда в хозяйстве пригодится.

— Ты же со мной собрался ехать, зачем тебе сундук, добро складывать?

— Красивый! — смутившись, сказал мальчик.

— Давайте собираться, а не то, не ровен час, казаки или стрельцы пожалуют.

— Столько бумаги пропадет, — пожалел хозяйственный Минин, — может быть, хоть немного с собой прихватим?

Я не стал спорить, а просто перевернул сундук и вывалил свитки на землю. Китайское трепетное отношение к любому бумажному лоскутку у меня отсутствовало.

— Если тебя так волнует бумага, то поискал бы лучше библиотеку Ивана Грозного, вот там были настоящие сокровища, а эти письма — сплошная ересь.

— А где ее искать? — заинтересовался Кузьма.

— Скорее всего, в Кремле. Станешь народным героем, займись, найдешь — Россия тебе будет благодарна.

— В Кремль еще попасть надо, — скептически сказал Минин, наблюдая, как я раздуваю трут. — Решил-таки сжечь?

Я подпалил бумажный ворох и, дождавшись, когда загорятся плотные листы немецкой бумаги, сел в седло.

— Ну, с Богом, — промолвил Кузьма, и мы пришпорили коней.

До Серпухова мы добрались к полудню следующего дня.

Я уже бывал в этом подмосковном городе, знаменитом, по словам Чехова, только тем, что там дьячок как-то за раз два фунта икры съел. В XX веке Серпухов был промышленным городом, с иным, чем в Москве, акающим говором, с обветшалыми остатками дореволюционных ткацких фабрик и развалинами церквей на высоком берегу заиленной речки Нары. Еще было в нем, как водится, оборонное предприятие и военное училище, защищать сомнительные завоевания Октября. Теперь, по слухам, соборы и монастыри начали реставрировать.

В 16–17 веках у Серпухова был иной статус: город стоял на главном пути кочевников на Москву, у последней серьезной естественной преграды перед столицей, реки Оки, и был форпостом Московского государства. Там даже по праву гордились собственным белокаменным кремлем. По сравнению с Московским был он невелик, в два раза меньше, но не менее неприступен.

В крепость мы по понятным причинам не сунулись, там был всего один вход и, соответственно, один выход. Проходил он по длинному извилистому коридору между крепостных стен, простреливающийся со сторожевых башен. Случись у нас неприятности с властями, убраться из крепости было бы проблематично. Потому мы сразу же направились на городской посад с торгом, где Минин развил бурную деятельность, подбирая себе надежную оказию до Нижнего Новгорода. Дело, впрочем, оказалось несложным — нижегородских гостей, ведущих торговлю с Москвой и Подмосковьем, тут оказалось сразу несколько человек. Известному в Нижнем Кузьме Миничу были рады, он легко сговорился с хозяином двухмачтовой барки о месте на судне. Без приключений мы погрузили имущество Кузьмы на судно и по-братски с ним распрощались.