Каган, высокий длиннолицый мужчина пятидесяти лет, смотрел на гостя бесстрастно и отстраненно и говорил глухим, но ясным голосом:

– Уже сорок лет на нашей земле не выбирали новых князей, я уж думал, что их в самом деле достаточно. Оказывается, и для нового князя можно найти место, если хорошо поискать.

– Я тоже так думал совсем недавно, – охотно согласился Дарник.

– Настроение народа переменчиво, едва удача отвернется от тебя, ты можешь потерять все.

– Тогда у меня найдется что-то другое, только и всего, – беспечно пожал плечами молодой князь.

– Значит, если ты перестанешь быть князем, для тебя это будет не слишком большой потерей? – Вопрос кагана прозвучал вполне двусмысленно.

– Это будет потерей для тех, кто выбрал меня князем, и для тех, кто попытается сместить меня с моего стола.

В глазах кагана мелькнуло любопытство:

– Почему ты так думаешь?

– Я знаю, сколько людей ждут малейшей моей неудачи и промаха. Но если это случится, их жизнь снова станет скучной и обыденной.

– А ты знаешь себе цену! – совсем уже весело похвалил каган.

Они поговорили еще о чем-то незначительном, и Дарник удалился. Он знал, что говорил с каганом достаточно дерзко, но совершенно не жалел об этом. Если каган не смог в нем рассмотреть ничего, кроме дерзости, ну что ж, так тому и быть.

А что такое княжеское высокомерие, Дарник почувствовал очень быстро. Два или три раза в день ему приходилось нос к носу сталкиваться с другими князьями. Те смотрели с нарочитым равнодушием, словно на простого ремесленника. Однако по части надменности Рыбья Кровь любому мог дать сто очков вперед, вот и смотрел в ответ не с нарочитым, а с самым настоящим каменным спокойствием, словно на неодушевленный предмет. В напряжении пребывали только его дружинники, опасаясь какого-нибудь нападения исподтишка.

– Это они меня так испытывают, – успокаивал их Дарник. – Не обращайте внимания, считайте, что они злые, потому что со своими женами поругались.

Наконец дни томительного ожидания прошли, и княжеский съезд открылся. Сначала князей с их приближенными собрали в приемном покое, где все князья стояли, обмениваясь дружескими репликами. Единственный, к кому никто ни разу не обратился, был Дарник. Даже его прежние знакомцы, князья Роган и Вулич, делали вид, что совсем его не замечают. Потом, когда все вошли в трапезную и стали занимать места за идущими вдоль стен столами, Дарника с соратниками опять никто не пригласил. Рыбья Кровь с едва заметной ухмылкой велел дружинникам считать количество свечей в подсвечниках, а сам представил себя, как в детстве, стоящим без движения на лесной поляне, чтобы мелкие зверушки приняли его за неживой предмет и возобновили свою обычную деятельность. Его выдержка оправдала себя. Когда все расселись, оказалось, что за крайним столом как раз осталось место для одиннадцати человек. Там дарникцы и расположились.