— Мисс Норман из Портленда, в Англии…

— Геррит ван Леннеп, к вашим услугам. Можно просто Дирк. Но вы не мисс Норман…

Луиза сверкнула линзами.

— Я и не говорила, что я — мисс Норман. Я — мисс Луиза Гаспарини. Из Генуи, как Колумб.

— Приятно видеть вас в Америке…

— Как Колумба? — обронила гостья увесистую глупость.

Ван Леннепу полезла на язык глупость еще большая, куртуазная до тошноты, что-то вроде «Не столь Колумбу возрадовалась новооткрытая Америка, сколь…» но он закашлялся и тут только понял, что в оранжерее, несмотря на разбитое стекло, нечем дышать.

— Может быть, мы пройдем в холл? — а потом все же не удержался и глупость сморозил: — Лотосы уже отцвели, а плоские персики еще не созрели…

Луизу, кажется, персики не интересовали, но светловолосый парень, едва ли многим старше нее самой, производил очень сильное впечатление. Не то чтобы красавец, не то чтобы «ее тип», — но слишком уж напрашивалась параллель с противным южанином. Тот был маленький, усатый, коротко стриженный, подвижный, как ртуть — если ртуть бывает черной и потной, — и суетливый, и наглый. Этот под два метра ростом, длинноволосый, светлокожий, неторопливый, вежливый и, кажется, очень одинокий. Немного похожих на него Луиза видала иной раз в своем баре, в Генуе, но они к ней никогда не приставали, да и пили в основном безалкогольную ерунду. Луиза эти напитки не уважала. К сожалению, именно какую-то такую пепси-коку Дирк выставил на столик, за который пригласил Луизу.

— А покрепче ничего нельзя?

— Разумеется… — ван Леннеп немедленно предъявил добрый десяток дорогих и редких бутылок, точно зная, что проклятый индеец в ближайший час не проснется, ибо до посинения упился русским джином «Мясоед», специально по его требованию доставленным в бункер. Луиза очень хорошо знала цену таким бутылкам, хозяин бара возле Кампо-Санто таких и не закупал никогда, невыгодно торговать шампанским по триста долларов бутылка. А Дирк именно такую только что откупорил, потом достал из темного шкафчика что-то пыльное и паутинистое, только год на донышке был виден хорошо, рифленый такой — «1896». Оказалось бутылка русского бренди «Шустов» из личных погребов русского канцлера с непроизносимой фамилией. Луиза глотнула того и другого, она видела, как осторожно движется Дирк по комнате, стараясь к ней не прикоснуться. Значит, знает. А что толку?

Чокнулись шампанским, добавили русского бренди, съели по апельсиновой дольке. Ван Леннеп пожирал Луизу глазами. Болтал ни о чем, не заботясь об ответах, часто брался за сердце. Луиза только хотела завести беседу о гадании, как предиктор сказал: