– Вот вам и Денница со своим воинством, – вздохнул священник. – Что – скажете, нет?

– Не верю я в общество волков, отче, – Гурьев громко щёлкнул в воздухе пальцами. – В стаю – да. В львиный прайд. Это – возможно. Хищники – эгоисты. Никакого общества, никакого соподчинения, никакого сотрудничества. Стая. Только стая, отче. Думаю, это самое большее, на что они способны.

– Не ты ли сам говорил, что люди – хищники?! – удивилась Рэйчел.

– От хищников до людей – долгий путь. И вряд ли он был прямым. И обошлось ли тут без постороннего вмешательства – я не знаю. В самом деле не знаю.

– Джейк. Он… разговаривал с тобой. Речь – это разум.

– Верно, – Гурьев с улыбкой посмотрел на Рэйчел. – Верно замечено. Только речь – это ещё не разум. И это ничего не меняет в принципе. Скорее, всего, именно так это и выглядит – большие и маленькие стаи, одинокие сильные хищники. А разум… Ну и что – разум? Даже если это и так. Добавим игру амбиций, приправим соусом временных компромиссов – нам же ещё и легче.

– Вы это всё за три дня… продумали?

– Дурное дело – нехитрое, батюшка, – ослепительно улыбнулся Гурьев. – Так что, принимаете сию гипотезу как руководство к действию?

– Господь не мог допустить такого, Яков Кириллович, – Осоргин перекрестился. – Господи Иисусе, Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй мя… Не мог. Не мог, понимаете?!

– А он и не допускал, – пожал плечами Гурьев. – Он установил законы, а выполнять их или нет, оставил на наше усмотрение. И вовсе не обещал, будто нарушение законов останется без последствий. Это всё – аномалия, Вадим Викентьевич. Следствие нарушений фундаментальных принципов бытия. И ответственны за него мы. Только мы с вами. Я ещё буду, конечно же, размышлять над этим. Но не очень много – мне не интересно, сколько чертей помещается на острие иглы. Да и вообще, критерий проверки гипотезы – практика, и ничего больше. Нарушение законов чревато – вот и всё. Никаких чудес не требуется.

– Так не в этом ли – величайшее чудо из чудес, Яков Кириллович?

– Оставьте его, отче, – засмеялась Рэйчел. – Несомненно, тот, кто сумеет убедить Джейка в существовании Высшего промысла, да ещё и направленного к нашему благу, попадёт немедленно в рай – и ещё при жизни. Не знаю, как вы, батюшка, а я не спешу – у меня есть ещё дела на земле.

– Несомненно одно, – в тон ей отозвался священник, – с каждой минутой крепнет моя уверенность в том, что ты выкарабкаешься, дитя моё, и произойдёт это куда быстрее, чем кому-то хочется.

– Возможно, вы оба правы, – покладисто кивнул Гурьев, – но я никакого высшего, да ещё и благого, а уж тем более – по отношению к нам всем, – промысла в случившемся не наблюдаю. Возможно, повторяю, вы правы и я действительно излишне сконцентрировался на тактике, причём… Но давайте же всё-таки каждый из нас будет делать то, что получается у него лучше всего: я буду правильно и даже безболезненно – по мере необходимости – выпускать души из тел, а уж вы, отче, позаботьтесь о том, чтобы они попадали, куда им положено.