– И сколько душ вы собираетесь, как вы говорите, выпустить, чтобы добиться того, к чему стремитесь? – в голосе священника звучал не гнев, а жалость.

– Сколько надобно, батюшка, столько и выпустим, – угрюмо заявил Осоргин.

– А подумали ли вы, что будет с вашими собственными душами и где окажутся они после всего этого? – повернулся к нему отец Даниил.

– Чему быть – того не миновать, – отрезал кавторанг и посмотрел на Гурьева, словно ища у него поддержки своему вердикту.

– Джейк, не найдётся ли у тебя платка? – невинно хлопая ресницами, дурацким ангельским тоном вопросила Рэйчел. И ехидно пояснила: – Как единственная дама в компании бесстрашных и могучих витязей, я брошу его наземь ради прекращения столь восхитительного состязания в остроумии и цинизме, и тебе придётся помочь мне сделать это. А уж от вас, батюшка, – сердито закончила она, – и вовсе не ожидала!

Бедная моя девочка, подумал Гурьев, одни глаза на лице остались. Гнев, как пламя, гудел у него внутри, стремясь вырваться наружу, но он взял себя в руки. Гурьев знал: гнев – оружие, которым стоит пользоваться, лишь остудив его до температуры абсолютного нуля. Любовь, усмехнулся он, любовь. Как просто. Пожалуй, только сейчас стало ясно, куда яснее и неотвратимее, чем прежде – именно он, и никто другой, отвечает за всё, что происходит, и будет происходить, с этой женщиной. В их общей судьбе. Раз и навсегда, Рэйчел. Раз и навсегда.

Я поступлю так, как должен был бы поступить Господь Бог, если бы существовал, подумал Гурьев. Я создам для неё вселенную и установлю в ней законы, которые никто не посмеет и не сможет нарушить, оставшись в живых. Мои законы. Единственно верные и непреложные, как движение звёзд и планет. Никаких чудес. Всё будет так, как я захочу.

Рэйчел посмотрела на его лицо, словно высеченное из тёмного мрамора, вгляделась в его резкие, бесконечно дорогие черты. Она уже научилась чувствовать, когда Гурьев решает нечто важное для них обоих. Вот и сейчас… О, да, улыбнулась про себя Рэйчел. Да, мой Серебряный Рыцарь. Молния между мирами, подумала она, небо и свет моей жизни. Всё, как ты скажешь. Всё, что захочешь. Всё, что велишь.

– Просто Джейк – отчаянный сторонник идеи прижизненного воздаяния, отче, – тихо проговорила она. – Как разубедить его в том, что это правильно – я не знаю. Да и – так ли уж это необходимо?

– Совершенно лишнее, девочка. Мечтать – это прекрасно, но надо же, помилуй Бог, и сделать что-нибудь конкретное.

– Так что же это всё-таки такое? Духовное… электричество?

– Разберёмся, думаю, по ходу дела, Вадим Викентьевич.