Было тихо, так тихо, не верилось, что кто-то откликнется и придет на зов. Но Акамие позвал.

— Ашанан… Ашанан!

В неосвещенной громаде зала он смог возвысить голос только до громкого шепота и сам удивился, как неуверенно и жалко это прозвучало. Вдохнув полную грудь воздуха, он решительно позвал в третий раз:

— Ашанан!

— Я здесь, — ответил спокойный голос рядом. Дэнешу пришлось подойти совсем близко, чтобы Акамие, ослепленный светом, смог различить его в темноте.

— Ты? Я рад, что это ты, — сказал Акамие, вздохнув.

— Да, я вернулся, и тебе нечего опасаться. Тех уже нет.

— Ты не удивляешься, что я сижу на этом троне? — спросил Акамие.

— Ашананшеди ничему не удивляются. Ты — царь, я это вижу. Что изменит мое удивление? Я служу тебе, как все ашананшеди Хайра.

— Что я должен сделать, чтобы вы больше не служили?

— Ты ничего не можешь сделать. Таково проклятие Ашанана, хоть никто не знает, за что оно пало на мой народ.

— Я снимаю его, — сказал Акамие. — Я снимаю его властью царя Хайра и именем Сирина.

И ничего не случилось. Ни грома, ни гула, ни содрогания.

Только лицо ашананшеди просветлело, и он склонился перед Акамие.

Только зал наполнился шорохами и шелестом плащей, дыханием и голосами. Защелкали кресала, посыпались искры, вспыхнул один светильник, другой… много! Все светильники тронного зала зажглись, осветив высокие остроконечные арки окон, ковры на стенах, ступенчатый потолок, расписанный крылатыми львами, парящими выше и выше, под ним — высокий трон в сверкании золота, камней и парчовых завес, Акамие в темно-красном царском облачении, сидящего на троне, перед ним — Дэнеша в призрачном плаще и по всему залу — ашананшеди со светильниками в руках.

Они пришли сюда, чтобы услышать первый зов нового царя, — все, кто успел. Это было необходимо, чтобы как можно больше их было свидетелями первого зова, чтобы затем они подтвердили это своим братьям по всему Хайру и за его пределами.

Они услышали разрешение от уз древнего проклятия и по тому, как дрогнула в них кровь и затрепетала душа, поняли, что оно — истинное.

Именем Сирина.

Один за другим они подходили к трону — Акамие встал, — бросали короткий взгляд на царя, низко кланялись и, задув светильник, уходили прочь. Акамие не успевал проследить за каждым, как они уходили, но ему казалось, что они растворялись в тенях у высокой двери зала и возле окон. Они уходили, оставляя погашенные светильники у подножия трона, их оставалось все меньше, они пропадали во мраке все быстрее, и тени снова сгустились в зале и темнота заполнила его.

Остался только один ашананшеди перед троном и последний светильник в руках царя.