— Не грусти, — утешил его Филипп и протянул ему свою, полную на две трети. — Вот. С меня достаточно.

— И мою можешь взять, — добавил Симон. — Там осталась почти половина.

Шатофьер одобрительно хмыкнул:

— Вот и ладушки. Вы, ребята, настоящие друзья… Ну что ж, коль скоро у меня есть что пить, я побуду здесь до приезда императора. Передайте Жакомо…

— Это излишне. Август Юлий изменил свои планы. Он прибывает завтра утром.

— Ах, так! Тем лучше. Тогда я чуток сосну в твоем шатре, не возражаешь?

— О чем речь! Спи, сколько влезет.

— Так я и сделаю, спешить-то мне некуда. Во дворце меня никакая барышня не ждет… Кстати, о барышнях. Слыхал я, что ты остался с носом. Это правда?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я о той смазливой девчушке, сестре Монтини, — Эрнан лукаво прищурился. — Говорят, ты положил на нее глаз, но она отвергла твои домогательства и предпочла Габриеля. Прошлой ночью у них уже состоялось свидание.

— Ба! — изумился Филипп. — Говорят? Кто?

— Спроси у Симона. Это он рассказал.

Филипп повернулся к Симону:

— А ты откуда знаешь?

Тот почему-то смутился.

— Я… ну, я сам видел, как Габриель выходил из ее комнаты.

— Ага, понятно. Ты разговаривал с ним?

— Да.

— И он не просил тебя держать язык за зубами?

— Ну… собственно… это…