По взмаху ли, собственной ли волей, но в это время выглянуло солнце. Диск его завертелся в обратную сторону, возвращая на землю день и надежду.

Воевода, боярин и дружинники задрали головы кверху, впервые, быть может, не раздражаясь от слепящего солнечного света, а когда опустили глаза, то на вечевой площади уже не было ни кудесника, ни его учеников.

Был только труп с расколотой пополам головой.

Волкодлак.

Ночной мрак окутал, вопреки всем законам, природным и божеским, торговый город Тмутаракань. Сильный ветер нес неповоротливые и тяжелые, но могучие и безжалостные водяные валы со стороны Эвксинского Понта к бухте, и многие купцы недосчитались за злосчастные минуты затмения своих кораблей, разбитых в щепы, и грузов, канувших в алчной глубине.

Мрак посреди дня был порождением неведомого бога, чей идол горделиво возвышался в последние месяцы в центре когда-то забытого, а теперь восстановленного святилища. Духом своим, а точнее, тем, что было у него на этом месте, неведомый бог почувствовал, где сердце солнечноликого Дажьбога, и сжал его.

Вскрикнул бог Солнца от боли и удивления и оступился на привычной дороге, исхоженной за прошлую вечность и размеченной на вечность будущую.

Пока Дажьбог выпрямлялся, недоумевая, тьма окутала Тмутаракань, и неведомый возрадовался, поскольку светлые души присмирели, а темные стали еще чернее.

Близился день гнева.

День поражения живого.

День восстановления справедливости, как говорил сам себе неведомый бог.

* * *