Я же всю дорогу старался по сторонам смотреть как можно меньше. Но и того, что ловил мой взгляд, вполне хватало. Сотни человеческих тел на плоских столах с металлическими столешницами. Сваленные в кучу медицинские инструменты, наводящие на мысли об испанской инквизиции, о которой до сих пор ходят мрачные слухи. Канавки для стока крови, белоснежный пол с багровыми следами. Ну и, конечно, запах. Непередаваемый запах крови, висящий в воздухе, отчего тот стал густым как сироп, только сироп очень уж жуткий.

— Никогда ещё я не работал с живыми людьми. — Думаю, под окулярами глаза его, если они были, горели лихорадочно, как у безумца. — Раздевайтесь, junger Mann, и ложитесь вон на тот стол. Он вроде почище. Bitte, junger Mann, schneller.

На ватных ногах я направился к указанному столу. Рядом шагал фон Ляйхе и едва не припрыгивал от нетерпения доктор Тотемагиер. Мне хотелось растянуть эту «прогулку» как можно дольше, хоть и она не доставляла мне никакого удовольствия. Вот какие вы, мои последние шаги.

— Одежду можете бросать прямо на пол, — сказал мне Тотемагиер. — Только скорее, прошу вас. У нас не так много времени.

— Один вопрос, Herr Arzt, — сказал я, непослушными пальцами расстёгивая пуговицы сюртука.

— Сколько угодно, — кивнул он.

— Как скоро я умру? В первый раз. До возрождения в вашем, упырином, виде.

— Это будет зависеть от меня, — растянул губы в жуткой улыбке Тотемагиер.

— Долго, — неожиданно проскрипел молчавший до того фон Ляйхе. — Ты будешь умирать долго.

— Ну что же, meine Herren, — кивнул я, — благодарю за честность.

Эх, если бы не рука. Не моя левая рука, которая практически не работает. Как же не вовремя ввязался я в это дело. Но всё равно, терять мне более нечего. Нельзя же ложиться под нож, словно баран. Сняв сюртук, я вдохнул прогорклый воздух этой лаборатории полной грудью — и атаковал.

Сюртук полетел в маску фон Ляйхе, явно не ожидавшего такого от вроде бы смирившегося со своей смертью. Попал я очень удачно. Сюртук накрыл голову врага и тот принялся сдирать его с головы, однако он зацепился подкладкой за его фуражную шапку и маску. Я же, крутнувшись на месте, ударил кулаком по лицу Тотемагиера, метя в окуляры. Раздался звон, по пальцам потекла кровь, значит, попал удачно. Доктор взвыл, прижав руки к лицу, и упал на колени.

Я бросился к дверям, не тем, через которые мы вошли, а противоположные. Там должны быть серые солдаты, у них оружие, завладеть им и можно разговаривать с ними совсем по-другому. Караульные, действительно, были. Они как раз сунулись в лабораторию, посмотреть, что тут за шум. Первого я схватил за ствол мушкета и попросту вырвал его у опешившего солдата. Перехватил его обеими руками, я врезал второму прикладом в лицо. Серый дёрнул головой и сполз по стене на пол. Второй солдат быстро сориентировался и потянулся к поясу, на котором висел штык. Но я опередил его. Снова перехватив мушкет, я выстрелил от бедра в упор. Серый солдат схватился за живот, куда угодила пуля, словно пытаясь зажать дыру, проделанную в нём, или удержать льющуюся кровь.