— Ну да, войсковой старшина, — усмехнулся я в ответ, — вам бы за столом посидеть с чаркой водки, верно?

— Как на воду глядите, вашбродь, — ответил Смолокуров, провожая взглядом лакея с подносом, «плывущего» по залу с таким видом, будто он тут лорд британский, а все остальные — pardon, быдло. Бывают такие лакеи, которым отчаянно хочется дать по лицу. — Именно так бы и посидел бы. Клянусь, лучше прикончу сотню британцев, лишь бы опять на таком балу не оказаться.

— Осторожнее с клятвами, войсковой старшина, — заметил я. — Если она пустая, то можно и кару от Господа Бога получить.

— Ничуть не пустая, — запальчиво ответил Смолокуров. — Британцев иль испанцев, но за кампанию готов их хоть тыщу прикончить, только б опять этот паркет не топтать. Одного только я понять не могу, вашбродь, так это войны их, как бишь её, Полуостровная, верно?

— Чего вы понять не можете, войсковой старшина? — поинтересовался я.

— Как народ может промеж себя воевать, — сказал Смолокуров, обрадованный возможности поговорить и отвлечься от столь ненавистных танцев. — Это же, вроде как, с самим собой воевать, что ли?

— Ну, войсковой старшина, — протянул я, — наш народ тоже этим грешил. Вспомните, хотя бы восстание Пугачёва.

— Нет, про то мне ещё батюшка говаривал, — с видом знатока покачал головой Смолокуров. — Наша страна велика и разноязыка. Ведь там, за Уралом-рекой кто живёт? Мы, казаки, да башкиры, ну и разбойный люд всякий. Они ж нас и за братьев по отечеству не считают. Вот и пошли войной против Государыни, упокой Господи её душу.

— Испания может и не столь велика, — заметил я, — но народов в ней живёт тоже много. Она ведь была поделена на десятки княжеств и королевств, вроде германских. И объединяла их сначала ненависть к общему врагу — маврам Кордовы. А когда же тех изгнали, тут всплыли старые разногласия. И только общий враг мог сплотить испанский народ против себя или же гордость за родину, империю, над которой никогда не заходит солнце. Теперь же, когда нет гордости и общего врага вроде нет, вот и вплыли все старые обиды и разногласия.

— Но всё равно, как-то не по-людски резаться друг с другом, — вздохнул войсковой старшина. — Не понимаю я их.

— А вот вы представьте себе, войсковой старшина, — решился я на небольшую провокацию, — что Бонапарт вместо нашего Государя своего брата бы поставил. Что вы делать стали? Присягнули бы новому правителю?

— Спрашиваете! — вскричал Смолокуров и тут же зажал себе рот, поняв, что непозволительно громко заговорил. — Нет, конечно, — продолжил он уже тише. — Воевать бы против него пошёл.