Молодой человек невольно поднялся.
– Гней Рутилий? – спросил старик.
– Да.
– Хорошо, очень хорошо сражаешься, – удовлетворенно кивнул старик и направился к выходу.
Эта странная похвала неожиданно согрела и окрылила.
– Погоди! – префект претория кинулся за ним. – Что ты хотел сказать? Ведь ты что-то хотел сказать?
Старик отрицательно покачал головой.
– Только то, что хотел. Ты – отличный полководец.
– Да, отличный, – пробормотал сквозь зубы Рутилий. – А триумф справляет император. А я буду стоять в толпе и смотреть.
– И я тоже, – старик рассмеялся. – Э, да ты, погляжу, злишься на Постума Августа. Завидуешь, хочешь сам ехать на колеснице? Не стоит, поверь мне, не стоит. Ты многое сделал. Но Постум сделал куда больше. Он угадал момент, когда можно вырвать власть из рук Бенита. Он поставил тебя во главе римской армии. Без него Рим бы не победил. Он знает свой час. «А знать свой час – превыше всего». Не завидуй ему. Он заслужил этот миг торжества. Я тоже завидовал. А чем кончилось?
– Кто ты?
– Корнелий Икел. Тебе говорит что-то это имя?
Имя, разумеется, Рутилию было знакомо. Более чем.
– Ты специально меня нашел? – префекту претория стало не по себе. С этим человеком ему не хотелось равняться. Хотя его похвала многого стоила.
– Нет, это случай. Всего лишь случай. Молись ему.
Да, Фортуна Счастливая позволила Рутилию выиграть сражение. Фортуна Возвращающая позволила вернуться в Рим. Все остальное… какое это имеет значение? Ведь он сделал все, как надо. Его отец, погибший в Нисибисе, мог гордиться таким сыном.
Но все равно боль обиды не проходила.
– Неужели ты не понял, Гней? – Икел обращался к нему, как к сыну – по имени. – Это же просто: Постум просит триумф не для себя – для Элия. Но Элию одному триумф не дадут. А Постуму и Элию – дали. Неужели ты бы для своего отца не сделал бы то же самое?
Рутилий кивнул, соглашаясь… Да, для своего отца он бы сделал что угодно. Более того – уступить триумф Элию ему не жаль… Почти.