Бушер пожал плечами:

– Я не понял, какую мысль пожелал ты высказать, повелитель, но у нас с тобой действительно разные судьбы.

– Возможно, ты прав в своей прямоте, Бушер… Но мне кажется, не стоит тебе забывать, что как-нибудь я могу, не вполне уловив глубину твоей мысли, случайно взмахнуть рукой, и твоя голова упадет к ногам моего коня.

– Да, – согласился старый кудесник. – Я это и имел в виду, когда сказал, что у нас с тобой разные судьбы. Ведь если я взмахну рукой, моя голова останется при мне. Да и твоя при тебе, – мне кажется…

Чунгулай едва заметно усмехнулся.

– Безрассудная смелость молодых шакалов Берке пошла бы нашим судьбам на пользу, – великий каан Бату всегда рад посочувствовать Берке… Но! Но все это было бы так, если б я смог растоптать теперь этот курятник без потерь.

– Это не так сложно, как тебе кажется, повелитель.

– Ты знаешь, как это сделать?

– Нет, мой повелитель. Но я знаю, что когда один путь становится непроходимым, умный ищет другие пути, обходные.

– Теперь не время идти в обход. Слишком поздно, Бушер. Копыта наших коней должны побелеть, поправ прах этого паршивого гнезда.

– Для достижения этого нужно сменить глаза, взглянуть на происходящее иначе. «Что не берет огонь с булатом, добудет серебро и злато…»

– Я перестал понимать тебя, Бушер.

– Тебе нужна деревня, само село. Ты хочешь растоптать ее, сжечь, развеять пепел! Но ты бессилен сокрушить сопротивление. Купи ее, эту убогую курятню, у колдуна. Купи и растопчи!

Чунгулай долго думал.

– Ты можешь взять на себя тяжесть секретных переговоров с колдуном, старик?

Бушер кивнул:

– Но не один. Мне нужен напарник, пользующийся твоим доверием, повелитель.

– Возьми кого хочешь. Едва ль у кого из моих воинов хватит смелости вступить с тобой в заговор.

Бушер, закрыв глаза, что-то неслышно прошептал, самому себе под нос. Потом надолго затих, слушая ответ, доступный только вопрошавшему.

– Бакар из твоей охраны подойдет мне. Во-первых, он понимает по-русски…