Задумавшись, Аверьянов потерял контроль над ситуацией.

Да и откуда ему было знать, что Батый питал с детства лютую ненависть к птицам, особенно к горлицам и кукушкам, отсчитывающим бег времени. Охрана Батыя неизменно сшибала гнезда всех птиц окрест его ставки, но, даже изначально проделав эту совершенно необходимую операцию, стражники продолжали пристально – изо дня в день – следить не только за происходящим вокруг ханского шатра на земле, но и над шатром – в небе.

Увидев бесшумно кружащую в вышине огромную птицу со странными неподвижными крыльями, пятеро лучников, стоящие на отдалении от костров и, в силу этого, обладающие глазами, адаптированными к темноте, тут же вскинули луки…

В наушниках Коли раздались два громких щелчка, сопровождавшихся коротким неприятным скрежетом. Он успел заметить на периферии зоны обзора оживление вокруг шатра Батыя и понял, что в планер попали двумя стрелами.

Получив сразу две стрелы – в плоскость и в фюзеляж – в районе хвостового оперения, планер клюнул и тут же снова задрал нос, подчиняясь команде Аверьянова.

Корректировка тангажа оказалась излишне сильной и резкой: планер подкинуло. Угол атаки возрос скачком, скорость плавного скольжения тут же упала.

Лобовое сопротивление рукотворной птицы значительно возросло из-за торчащих теперь в ней стрел. Планер-разведчик понесся к лесу, быстро снижаясь, проваливаясь, клюя носом, – Коля почти физически ощутил, что планер теряет управление, рули чем-то клинит…

Видно, вторая стрела прижала один из тросиков рулей к стрингеру фюзеляжа, – мелькнуло в голове…

Мысли в голове Николая залипли друг в друге, словно кто-то невидимый перемешал ему мозги раздаточной ложкой. Забыв включить двигатель, он снова потянул ручку управления на себя, и там, далеко над ночными лесами, планер с каким-то запаздывающим послушанием неторопливо взмыл, тут же потерял скорость окончательно и, завалившись на крыло, закувыркался по сложной кривой вниз. Штопор.

В контрольном наушнике у Аверьянова раздался шорох сгибаемых при падении веток, пауза, негромкий звук удара об землю, ясный, короткий хруст, и – тишина…

– Тьфу! – сплюнул в сердцах Николай.

– Бог помощь! – прозвучал чей-то знакомый голос…

– А, это ты, Игнач! Добрый вечер…

– И тебе вечер добрый. – Игнач кивнул на щиплющего неподалеку траву аверьяновского коня. – Далече собрался?

– Я-то? …А на рыбалку.

– А это что ж у тебя? – Игнач указал на снайперскую винтовку.

– Это? Это удочка, – ответил Николай, не желая вдаваться в детали.

– Ишь ты! – уважительно кивнул Игнач. – Знатная удочка. С глушителем!