– И что?

– Да навигацию просчитали неправильно! Дотянули только до начала двадцатого века и вывели, заметь, из нуль-пространства на высоте двадцати трех километров над землей, в стратосфере. Мало того! Вывалили эти десять тысяч тонн из ноль-пространства на относительной скорости двенадцать километров в секунду, – тридцать шесть Махов, тридцать шесть скоростей звука…

– Разбился?

– Шутишь? Сгорел до молекул! Раскалился добела, взорвался, испарился. Кто наблюдал, увидел только быстрый пролет огненного тела, и взрыв в конце, равноценный сорока мегатонным водородным бомбам. Хорошо, высоко очень, никого не убило. Но тайгу повалило на площади километров пятьсот, квадратных! Причем вековой лес был повален, – во ударная волна-то!

– Да, очень жалко!

– Иначе и быть не могло. Ты представь, Михалыч, какая ошибка: целились в двадцать восьмое мая тысяча двести тридцать восьмого года, а попали в тридцатое июня тысяча девятьсот восьмого! На шестьсот семьдесят лет почти промазали! Хотели у нас посадить, на юге Новгородской области, а попали в Восточную Сибирь! Хотели на землю с нулевой относительной, а получили стратосферу и двенадцать километров в секунду! Что ни говори, а американцам до моих ребят еще расти и расти!

– Хорошо еще, что все это в малонаселенной местности случилось.

– Да. В глухомани страшной. В бассейне реки Подкаменная Тунгуска.

– Чего? – до Бокова вдруг дошло. – Ты мне что, про Тунгусский метеорит, что ль, рассказываешь?

– Для тебя он Тунгусский метеорит, потому что ты сам тунгус дикий в телепортации, а для меня это – «Принцесса Кашмира» по классификации НАТО, слабый аналог нашего изделия «Тельдекпень», шестьсот тридцать третий проект… Ну что, вернемся допьем?

– Ага. Только вон, – ты смотри, Саша, – твои мужики, гляжу, что задумали?

Медведев повернулся в сторону ангара и просто окаменел от ужаса: над сооружением развивалась огромная стартовая луковица с «кошачьим грузиком» наверху…

– Ага, – кивнул Михалыч. – Опять Аверьяновы, чую печенками… Ну, старшего нет, не вернешь, – значит, там младший. – Михалыч повернулся к Медведеву: – Хотел сына вслед за отцом послать? Ну вот, накаркал!

* * *

Катя Бокова, стоя на холме в двух километрах от полигона, смотрела на растущую, развивающуюся там, вдали, за бетонным забором полигона огромную сверкающую розоватую стартовую луковицу.

Сейчас он исчезнет из ее жизни.

Что значит – «улететь в будущее»? Ничего особенного, – все мы медленно летим в него, – все дальше, дальше и дальше. Каждый день. Каждый час.

Летя в будущее, мы узнаем много нового. В полете нас ждут и радости, и огорчения. Они бывают в любом полете, у всех. Но сам полет, если оценить его по его окончанию, задним числом, оценивается по-разному разными людьми.