– Ползут они, что ли? – пробурчал Петька, не выдержав длительного молчания.

– Изматывают, – авторитетно заявил я. – Чем дольше мы так простоим, тем сильней вымотает нас ожидание.

– Умён ты, Пётр Андреевич, – рассмеялся поручик Коренин, – не по годам. Похоже, у нас в полку Суворов от кавалерии растёт.

Унтера и Пашка Озоровский рассмеялись, даже солдаты попрятали улыбки, прикрывая лица обшлагами рукавов. Я не обиделся на командира – сам виноват, наверное, очень уж потешный вид был у меня, когда я выдал свою «бессмертную» сентенцию.

Веселье прервал сигнал полковой трубы, тут же подхваченный эскадронными трубачами.

– К бою! – выхватил палаш из ножен поручик Коренин. – Ребята, не подведите меня!

Я тронул шпорами бока коня, тот двинулся шагом навстречу пока ещё невидимому врагу. Так медленно мы прошли недолго. Когда из-за рощицы показались длинные выкрашенные красной краской гусарские копья с пёстрыми флажками, мы перешли на лёгкую рысь. Именно с ними сравнивал штандарт, что я нёс, Пашка Озоровский. Не смотря на то, что я не первый день воевал в Польше, знаменитых элеаров – крылатых гусар, видел впервые. До рези в глазах всматривался я в закованное в железо войско, за которым поспешали быстрым шагом разномастные пешие роты ополченцев. Я вытащил пистолет, взвёл курок и положил его на сгиб локтя, теперь я могу быстро выстрелить, сунуть пистолет в ольстру и выхватить палаш. Запели трубы, и наш эскадрон перешёл на рысь более резвую. Я выбрал себе цель – немолодого гусара в старинном шлеме, большую часть лица которого закрывал массивный наносник в виде сердца. На самом деле, я видел в основном пышные усы, торчащие из-за него. Трубачи сыграли «в галоп!». Я ткнул коня шпорами, заставляя сменить аллюр, и приподнялся на стременах, упершись каблуками сапог в перекладину. Мой польский vis-Ю-vis слегка сгорбился в седле, зажав древко пики под мышкой. Отчаянно хотелось нажать на спусковой крючок, но я отлично понимал, что шансов попасть с такого расстояния, нет никаких. Надо ждать. Подпустить гусара как можно ближе, пускай конец пики упрётся мне в грудь, но выстрелить только после того, как буду уверен, что попаду. Хотя можно и опоздать, получив за нерасторопность острие пики в сердце.

– Карабины! – разрешил мои сомнения поручик Коренин. – Товьсь! – Я вскинул пистолет, навёл на усатого гусара. – Пли! – Я нажал на курок, вместе с остальными всадниками первого ряда. Почти сразу бабахнули выстрелы и второго эскадрона.

«Мой» гусар уронил пику – голова его дёрнулась от попадания пули, в массивном наноснике появилась дыра размером с два пальца. Он покачнулся в седле и рухнул вперёд, вывернув ноги из стремян.